Жаль все хорошее рано или поздно заканчивается, стрелки часов успели пробежать несколько полноценных кругов с той поры, что мы переступили порог этого дома.
— Не пропадайте, — похлопал Вадим по плечу Костю и, чмокнув меня в щеку.
— Кать, — шепнула Оля, когда я уже оказалась в полумраке лестничной клетки. — Носи его подарок, мы думаем, что они не замечают, а на самом деле, все мужики видят. Он оценит, для него это своего рода признание.
— Хорошо, — словно набрав в рот воды, пробурчала я в ответ.
Глава 21
Оказавшись на свежем воздухе, я слегка поежилась. Осень резко вступила в свои права и, несмотря на конец сентября, воздух уже не казался приятно-теплым, к тому же серые дожди, что лили последние несколько дней, окончательно поставили точку на ожидании «бабьего лета».
— Замерзла? — обхватив меня за плечи, спросил Костя.
— Нет, док, немного зябко только и всего. Да, как-то резко произошла смена тепла на прохладу, — кажется под этими словами я имела в виду не только перемену погоды, но и изменения в своем внутреннем мире.
Пока еще мне хотелось находиться в его руках, но в то же время, чем больше черепную коробку заполняли крамольные мысли, тем дальше хотелось отодвинуться.
— И это своего рода минус в мою копилку, — улыбнулся Градов.
— А теперь еще раз и для тугодумов! — хмыкнула я в ответ, останавливаясь на полпути.
— Любовь моя тебя не греет, Катерина.
— Градов, у тебя жар что ли? Откуда такие мысли?
— Да все нормально, — махнул он рукой. — Просто ты странная какая-то.
— Кость, вообще-то день был тяжелый, и с утра я не на базар ходила все-таки, — выпалила немного резко, и самой стало неприятно от собственного же тона.
— Извини, — пробурчал Градов, целуя меня в макушку. — Просто желал тебя отвлечь, вижу, что ты вся в себе. На твоем лице читается активный мыслительный процесс.
— Это ты меня извини, — выдохнув носом, произнесла я.
Казалось, что изнутри меня раздирают существа, каждый тянет в свою сторону, что-то нашептывает, советует, болтает без умолку, а я в этом многоголосье посторонних совершенно не слышу шепот собственного сердца.
Одновременно мне хотелось броситься в объятия дока и в то же время бежать без оглядки, туда, где нет людей, где нет бетонных стен, где не слышно ни единого звука. Может быть там, в глухом одиночестве я смогу понять себя и не совершу ошибок.
То, что я уже стою на пути недоверия говорило о многом, и пусть мои собственные думы прерывались отголосками речи Ольги, которая уверяла, что все слова Алисы надо делить на два, обещаниями Градова, что он никогда не причинит мне вред, не обманет, все это меркло в сравнении с какофонией, что творилась у меня внутри.
Костя привлек меня к себе и провел рукой по щеке, мы молча смотрели друг на друга. Он с невероятной нежностью, лаской, безграничной любовью, которая читалась в его глазах и я, потерянная, усомнившаяся в правдивости поступков и слов, я, которая еще вчера пошла бы на край света за ним, сегодня чувствовала надлом, пропасть, растущую с каждой секундой.
Он тоже это ощущал, но не переставал даже на миг бороться за нас, верил, что сможет растопить ту корку льда, что потихоньку начала обволакивать мое сердце.
— Катя, чтобы ты себе не придумала, кто бы не уверял тебя, что мы не имеем будущего, верь в нас, верь в меня.
Его слова летели в мое сердце, как сотни стрел, но, увы, не пронзали, они ломались о стену, и я готова была уже проклясть саму себя за такое отношение. Костя не заслужил этого, но как изгнать демона недоверия?!
— Я верю, док, — обняла я его, уходя от поцелуя. — Верю и люблю.
Соврала или все-таки сказала правду — сложно разобраться, сложно понять собственное “я”.
Слезы выступили на глазах, и чтобы не разреветься я сильнее сжала челюсть, напряглась, свернулась, будто в комок. Нет, я поплачу, но только не здесь и не сейчас.
Костя всю дорогу поглядывал на меня, я же, старательно пряча глаза, отвернулась к окну и теперь наблюдала, как ночные огни города играют на мокром асфальте бликами, рисуют сюрреалистические картины, оживляют бетонные стены.
— Кать, не молчи, — обратился он ко мне. — Я же не слепой и замечаю, что ты напряжена, ушла в себя и, словно мазохистка, мучаешься в искусственно созданном одиночестве. Поговорим?
— Нет, Кость, тебе просто показалось.
— Ну, да. Я, конечно же, слепой и вообще страдаю шизофренией, оттого мне мерещится всякая хрень.