«Волчий крик». Согласно описанию предмета, это одно из множества орудий – реликвий, что были созданы людьми много десятилетий назад, во время «жатвы чудовищ». Что это была за «жатва» никто точно не знает, но некоторые поговаривают, что именно с неё и началось проклятие, из-за которого люди больше не умирают. Ну а сам «Крик» якобы был выкован из напитавшихся кровью зубьев капкана, которым во время тех событий был пойман огромный демон-волк, что терроризировал земли у южных холмов.
Что из всего этого правда, а что просто байки – судить никто не берётся. Из-за того, что периодические воскрешения со временем, приводят к полной или частичной потере воспоминаний, человеческое прошлое стало слишком зыбкой материей, копание в которой грозит появлением лишь еще большего числа вопросов, нежели ответов. Всего за четыре десятилетия, мы утратили львиную часть от нашей, как многим тогда казалось, древней истории. Ну а вся доступная нам информация оказалась слишком противоречивой, для того чтобы однозначно судить по ней о событиях давно утерянного прошлого.
Глава 2
Жарко…
Раскаленный металл возмущенно шипел на подгоняемый ветром беспринципный дождик, что градом грязных пуль обрушился на распаленный сокрытой в нём силой, двуручный меч. Напряженные до предела руки медленно покрывались исполосованной алыми трещинами обуглено-черной кромкой, сквозь которую струйками пара сочился прущий откуда-то изнутри, яростный жар…
В сердце… Всего на мгновение, но где-то глубоко внутри меня, раздался леденящий душу, больше походивший на полный отчаяния крик - болезненный волчий вой. Застилая собой все прочие звуки, в реальности он проявил себя лишь снопом облизнувших лезвие тусклых искр.
Я не ждал чуда. Даже сейчас,пусть и в состоянии, граничащем с присущим лишь берсеркам неистовством, но я всё равно отлично понимал, что для того, чтобы победить, подобного относительно слабого навыка едва ли будет достаточно. Сила скалившегося мне существа была на совершенно ином, недосягаемом для меня уровне. И это была та самая пропасть, преодолеть которую на одних лишь воодушевлении и чистой решимости попросту невозможно.
Всё, на что я мог рассчитывать сейчас, это побег. Осторожно поглядывая на индикаторы противника, я с облегчением заключил что серебряная заслонка, скрывавшая от меня полосу здоровья Харона уже исчезла. Это значит, что я не только смогу видеть сколько урона ему нанесу, но и имею близкое к действительности представлении о реальном уровне его силы. Если мне повезет, то ничем смертоноснее тех приемчиков, что я уже видел, этот старик меня не удивит.
Сердце рвется в битву, но разум требует сбежать. Едва ли существует хоть одна живая душа, которая упрекнет меня в том, что я дал дёру от одного из нагоняющих на мир ужас, кровавых жнецов. Чёрт! Да разве мне и правда есть хоть какое-то дело до того, кто и что там будет обо мне говорить? Моё существование висит на волоске, а я почему-то думаю о какой то херне!
Стиснув зубы и крепче обхватив рукоять меча, я почувствовал дрожь. Стараясь не терять из виду своего противника, я бросил беглый взгляд на изрезанный пылающими символами клинок и с ужасом заключил, что это был он. Вся эта дрожь, жажда крови и тяга к битве - всё это воля, что энергией вырывается из “Волчьего крика”.
Ранее, мне уже доводилось использовать этот меч в бою, но подобную реакцию я видел впервые. Обугленные магией руки сводило от напряжения, а пульсирующая в венах лава медленно расходилась по телу, далеко за пределы ограниченной применением этой способности зоны.
- Твоя душа настолько ослаблена, что ты уже не можешь различить свои мысли и мысли той твари, что живёт в этом мече?- Разглядев в моих глазах тревогу, насмешливо бросил Харон. Старик терпеливо дожидался моего хода, намереваясь таким образом оценить уровень моей силы. Не знаю уж, для чего ему это было нужно, но бродяга ни на секунду не отводил от меня своего пронзительного взгляда. Уверен, что если бы я просто попытался сбежать, без использования какого-либо отвлекающего маневра, - ему бы не составило никаких трудов настигнуть меня и распотрошить.
- Заткнись уже, ублюдок… - Нервно выдохнул я, то ли в сторону противника, то ли в сторону внезапно оказавшегося разумным, клинка. Сердце билось на износ, а тело страдало от усталости. Хотелось как можно скорее добраться до своей койки в ночлежке и как следует, выспаться.
Отгородившись от навязанного двуручным мечом наваждения, я твердо уверился в своём намерении скрыться. Но для того, чтобы у меня появился хотя бы небольшой шанс на успех, нужно было сначала застать жнеца врасплох. Пусть лишь на мгновение, но отбить у него давно утерянную инициативу.
Отринув все мысли, я сорвался с места. Я всегда так делал, когда мне становилось страшно. Проще перестать думать, и руководствуясь лишь навязанным самому себе мимолетным импульсом – уверенно сделать, чем бесконечно сомневаться, и в итоге, так и не сдвинуться с места.