Дверь обросла мхом, клочья травы торчали из всех щелей, но дверь по-прежнему была непреступна и стояла не рушимой преградой.
— Нельзя! фу…, кому говорю!
Шкодливая лошадь, то и дело норовила хлебнуть гнилой водицы.
— Я понимаю, что тебе всё не почём, но вот ты сдохнешь, а мне что прикажешь Одному! Вслед за тобой?! Одну лошадь я уже потерял, чуть не сдох пехом идти.
От гневного ора Здала и не менее гневного выражения лица, Голотея обиженно фыркнула и отвернула плешивую морду.
— Ну прости. Я же о тебе беспокоюсь, это плохая вода.
Здал стоял за валунами из мусора, поросшего травой. Разряженный воздух передавал его слова эхом.
— Ты забыла от куда я тебя подобрал? Там среди заводского болота, ты там чуть копыта не отбросила химию жрала. А я тебя спас, забрал оттуда. А как я тебя спас от уже-нелюдей, которые тебя сожрать хотели? Забыла?! Ну, мы просто убежали тогда, но это была моя идея. По-тихому, во все шесть наших, оттуда. — усмехнулся он, — Это я тебя спас, так что слушай меня! — Голотея развернулась и шлёпнула по своему заду плётками хвоста. — Ты что? Я же с тобой разговариваю. — Лошадь только заржала, шлёпнув себя по заду ещё раз. Здал улыбнулся, — Ну… Стой тут, я сейчас.
— Странно что ещё стены на месте. Значит ближайшее поселение не так уж и близко. А есть хочется. Хотя бы крыску какую.
Тем, кто родился под свинцовым небом воздух не казался горьким, а дождь кислым. Обвисшие ветви деревьев всегда были покрыты гнилью и плесенью, и они не знали другого и небо всегда для них было чёрным.
Но природа ждала, когда она сможет стряхнуть с себя грязь и плесень. И тогда она возродится: деревья поднимут грузные ветви и реки наполнятся родниковыми водами.
Лошадь неторопливо цокала по каменистой почве. Два неотёсанных бревна открыли для обзора деревню «Яр».
Прижимистые дома уходили в низину вдоль дороги мощёной каменной грязью. За деревней плотным рядом стоял хвойный лес, а над лесом сизый туман.
Въезжая в деревню Здал ловил на себе взгляды людей. Через небольшой промежуток времени его окружила толпа селян.
Здал рассказывал с подмостков о том с чем ему доводилось сталкиваться. Украшал истории о своих приключениях несуществующими злодеями, делая из собственной жизни сказку.
Даже взрослые люди верили в сказочных монстров, которые представлялись, ничем иным, как воплощение зла этого мира. И зло неизбежно побеждалось.
— В критичных ситуациях необходимо всегда сохранять рассудок и верить в собственные силы. — Здал произнёс вступительную речь входя в роль рассказчика.
— По заброшенной тропе. Потаённой в глубинах чащи лесной. Мы брели отвергнутые цивилизацией в поисках пристанища. Мы, это я и мой верный спутник Голотея, — Здал раскрытой ладонью указал на лошадь, стоящую рядом. Голотея повернула свою морду с лоснящейся кожей в профиль.
— Вдруг, впереди я увидел мутанта. Его тело было покрыто древесной карой, а его руки ветвились как корни деревьев. Не заметить его агрессивных намерений было нельзя. Он угрожающе стоял, раскинув долгие руки преграждая нам путь. Я остановил лошадь и огляделся по сторонам. — рассказчик сделал паузу пристально оглядывая зрителей с помоста, — Нас окружили! Я почувствовал, как дрожь прокатилась по коже Голотеи. — лошадь заржала и мотнула головой подтверждая слова рассказчика.
— Умей уверовать в свои силы. — сказал я своей лошадке. И ринулся на мутантов, — Здал выхватил мачете из-за спины и начал виртуозно размахивать оружием. — Вера в собственные силы даровала надежду. Но мутанты оказались сильней чем казались на первый взгляд. Они не отступали, мои атаки оказались тщетны.
— Пусть первая атака не удалась. — подумал я, — Лучше не буду тратить силы и подожду их действий. — Здал направил хитрый взгляд в толпу.
— Терпение, лучше опрометчивых и поспешных действий. Но если долго ждать, можно пропустить момент и получить. — Здал шлёпнул себя по затылку.
— Одеревенелые мутанты окружили нас и начали хлестать своими разветвлёнными кистями. Выбив меня из седла корни деревьев обмотались вокруг моей шеи и груди. Я был обездвижен и обезоружен. Всё в том лесу подчинялось воле Зла. — Здал вынул из кармана бечёвку накинул себе на шею и начал себя душить, — Бессилие и лень начали пленять меня.
— Захваченный дрёмой от удушья, сквозь полузакрытые веки я видел приближающихся мутантов, сулящих мученье и погибель. — рассказчик смиренно опустил руки.