— Разумеется, — сказал Прыщ. — Как вы могли понять, командор — ведь так к вам следует обращаться?.. как вы могли понять, в сердце хаоса, о котором столь мудро упомянул ваш капрал, мне пришлось взвалить на себя заботу о наших быстро уменьшающихся припасах.
Еж кивал, не сводя глаз с фургона. — Суть в том, старший сержант, что — как мы слышали — большая часть хаоса происходит от необходимости пробиваться через вас. Я гадаю, знает ли о ситуации кулак Кенеб. Будучи отныне воинским начальником, я мог бы пойти и прямо поговорить с ним. Как равный, понимаете? А вот вашим прихлебалам не стоит и соваться… да, я заметил здешнее неофициальное охранение. Целая система создана, старший сержант. Я удивляюсь, кто же сумел пройти и расквасить вам нос.
— Если бы я сохранил память об этом происшествии, Командор, я сказал бы кто. Но после того, как выследил бы его и распял за грабеж.
— Ну, — сказал Еж — я тут поймал слух, свежий словно дерьмо ваших волов.
— Восхитительно. — Прыщ замолчал, ожидая.
— Насчет письма…
— Прямо сейчас, дайте только найти запасную табличку…
— Не пользуетесь пергаментом? Разумеется. Пергамент не тает, в отличие от воска. Доказательства? Какие доказательства?! Умно, старший сержант.
Прыщ отыскал табличку и стило на маленьком складном столе подле сломанного стула, на котором он (предположительно) сидел, когда получил привет от чьего-то кулака. Торопливо начертал свой знак и озабоченно поднял глаза: — Чего же вы желаете больше всего?
— Больше всего? Всего, чего пожелаем.
— Точно. Отлично. Я так и пишу.
— И чтобы все по закону.
— Натурально.
Прыщ отдал табличку. Еж прищурился…
Наконец ублюдок поднял взгляд и осклабился: — Слух был о том, что вам заехал Непотребос Вздорр.
— Ах, он. Кто же еще? А я такой глупый. Не знаю, видели ли вы его самолично?
Еж пожал плечами: — Он большой, как я слышал. Брови как горный утес, глаза как у омара, нос длиной до острова Малаз. Крушит камни зубами. Волос больше, чем на мотне у бхедрина. Кулачищи такие, что нос любого старшего сержанта…
— Можете остановиться. Теперь, благодаря вам, у меня сложился весьма точный образ.
— А Поденка говорит, что все не так, — продолжил Еж. — Вздорр высок, но тощ, говорит Поденка, а лицо крошечное как бутон цветка. Нежные и красивые глаза, нервные губы…
— Поденке он снится каждую ночь. Да. Ну, спасибо за восхитительную беседу, Командор. На этом дела окончены? Как видите, у меня много работы.
— Это точно. Это точно.
Он вместе с волами следил, как пятеро уходят. Потом он вздохнул: — Боги, они настоящие Сжигатели. — Сверкнул глазами на скотов: — Пережуйте это хорошенько, бесполезные олухи.
Смертонос, последний принц некоего племени из пустынь Семиградья, самый опасный убийца, которого видела в бою Смола, расчесывал волосы Досаде. Стиль его укладки отличался от вкусов Даль Хона, но круглая и несколько маленькая голова Досады стала какой-то функциональной — и еще почему-то устрашающий.
— Зализал всюю, — пробурчал Неп Борозда, наморщивший пятнистый лоб, отчего он стал походить на черепаху. — Отврательно!
— Ну не знаю, — возразил Чопор. — Эти кудри заменят ей ватный подшлемник. Голова будет свежее, чем у прочих.
— На те жабу! Когда Смертос ряхнет бабу?
— Чудесная рифма, — подал голос Мелоч, вытянувший ноги к дымящемуся костру. Руки панцирника были заложены за голову, глаза закрыты.
Смола и еще шестеро ближайших солдат незаметно поглядывали на него, следя за прогрессом. Торопливые жесты позволили им заключить пари: когда же Мелоч наконец заметит, что поджаривает собственные пятки? Капрал Обод считал до десяти — уже шесть раз.
Пристрастившаяся к трубке Досада пускала дым в глаза Смертоносу; ему приходилось терпеть, ведь отложить костяной крючок и деревянный гребень он не желал.
Странно, подумала Смола, что недоделки всегда ухитряются находить друг дружку в любой толпе или, как в нынешнем случае, в любой пустыне. Они похожи на травяных пауков, в брачный сезон выставляющих перед собой усы длиной в человеческую руку. Тут она заметила, что думает о пауках уже тридцатый раз за утро, и бросила взгляд на неподвижно лежащее тело сержанта Хеллиан, забредшей на их стоянку как на свою. Она была такой пьяной, что Обод не дал ей подойти к костру — боялся воспламенения воздуха. Она «бежала от пауков». Каких пауков? Хеллиан не объяснила, рухнув наземь как подкошенная.
Смертонос некоторое время следил за ней, разглаживая волосы и убеждаясь, что ноги и руки согнуты под правильными углами; потом улегся спать рядом. Мать, которой у него не было. Или мать, которую он так и не покинул. Что же, все пропавшие принцы из волшебных сказок были не такими пропащими, как Смертонос. «Что за грустную и запутанную сказку придумал себе наш сладкий мальчик…»