— Кажется, там что-то горит, — выходя, растерянно говорили люди, оборачиваясь на постройку.
— Там огонь! Огонь! — уже кричали выбегающие следом посетители. — Пожар! Кто-нибудь, принесите воды!
Всё случилось настолько быстро, что едва ли кто-то успел понять, что происходит. Буквально за считанные минуты на улице Жан-Гужон воцарился самый настоящий ад на земле. Молниеносно разросшееся пламя ошарашило и сбило с толку не ожидавших увидеть ничего подобного благотворителей. Подобно опытным скалолазам, трепещущие языки пламени ловко карабкались вверх по стенам, попутно расползаясь по пышному декоративному убранству стоящих друг за другом прилавков. Перепуганные дамы и господа в панике устремились к главному и единственному выходу из мигом захлопнувшейся ловушки. Поток разом бросившихся в одну сторону людей тут же создал живой затор. Началась безжалостная давка.
— Сюда! Тут есть ещё двери! — послышался чей-то оклик. — Скорее! Помогите их открыть!
Услышавшие возглас разом навалились на сомкнутые створки, но их усилия были тщетны, ведь, казавшийся близким спасением, выход на деле оказался очередной грандиозной декорацией с глухой каменной стеной позади. Тем временем, достигнув навесного потолка, всепоглощающий огонь перекинулся на просмоленный холст, который, начав гореть и плавиться, стал осыпаться вниз раскалённым дождём. Словно с ожившей иллюстрации из Ветхого Завета, горящая смола лилась людям на головы, воспламеняя их волосы и одежду, что приваривалась к коже, гарантируя оставить жертвам тяжёлые ожоги. Крики ужаса и боли заполонили весь базар. Было видно, как в едком смоге из стороны в сторону мечутся вопящие живые факелы — роскошные пышные платья аристократок из лёгкой марли, тарлатана и кисеи точно по щелчку пальцев превращались в костры. Пламя перепрыгивало с подола на подол сбивающихся в одну кучу женщин, некогда красиво уложенные волосы которых вспыхивали буквально сами собой.
— Помогите!.. — прохрипела одна бедняжка, зажатая в тиски окружившей её толпы. — Мне… нечем… дышать! — с этими словами леди из последних сил тянула вверх просящую о помощи руку; миг и она исчезла, сминаемая потоком теснящих друг друга людей.
К моменту начала трагедии Аннет находилась в центре базара. Вместе с месье Леоном они присмотрели её маленькому кузену, Госсу, набор оловянных солдатиков. Семилетнему мальчику очень нравились такие. Но внезапно начавшаяся суета отвлекла их внимание от почти совершённой покупки. Гости позади начали вести себя странно. Атмосфера резко сменила тональность, и приподнятое настроение посетителей начало сходить на нет, а услышав возгласы про пожар, от былого празднества и вовсе не осталось и следа. Работники как могли успокаивали загудевшую роем толпу, призывая всех сохранять спокойствие, но едва ли им удалось контролировать уже зародившуюся в умах панику.
Оценив ситуацию, Леон схватил встревоженную мадмуазель за руку. Взглянув ей в глаза, он сказал Аннет ни в коем случае не отпускать его, и скорее повёл девушку к выходу. Сбившиеся в кучу, всполошённые люди, облепившие их, жёстко толкались и давили, желая быстрее прочих протиснуться вперёд. Со всех сторон доносились мучительные стоны и выкрики: «Дорогу! Дайте пройти! Здесь раненные! Там мой ребёнок! Мне надо к нему! Помогите! Мы все тут умрём!»
Отчаянно вцепившись в руку Леона, Аннет вплотную схлестнулась с этим безумием. Вместе со смрадом гари и напором, что не давал ей как следует вздохнуть, она чувствовала, как чьи-то пальцы скреблись по её спине и лицу, царапая кожу. В дополнение к ним следом девушке прилетали тумаки от продирающихся вперёд господ. Их былое хвалёное галантство вместе с пышным убранством интерьера вмиг обратилось в пепел. Благородные мужи Парижа без зазрения совести хватались за платья и волосы стоящих перед ними женщин, отталкивая их со своего пути. Хрупкие аристократки теряли равновесие и падали прямо им под ноги. Но и не думая помочь им подняться, мужчины упорно шли по их распластавшимся на полу телам, видя перед собой лишь одну единственно важную цель — сулящие спасение двери.
Медленно продвигаясь с кавалером вперёд, юная мадмуазель с замиранием сердца лицезрела, как в разной степени знакомые ей герцоги, графы и бароны толкали дам в подобравшийся к ним огонь, занимая их безопасное место в толпе. Тогда же прямо на её глазах некий месье кровожадно впился зубами в ухо находящейся подле него девушки, прежде хлестнув её по плечу тростью, дабы спровадить. Символ знати быстро превратился в разгоняющую толпу полицейскую дубинку. Вместе с тем в свете всепожирающего пламени блеснуло лезвие стилета.