— Я могу выследить нечисть до ее логова, — сказал Лонгсдейл. — Могу ее выманить оттуда и привести в церковь святой Елены. Вопрос лишь в том, кого мы принесем в жертву ради закрытия портала.
Бройд тяжело оперся подбородком на сцепленные руки.
— Джейсона Мура, — подал голос дворецкий.
— В этой стране есть правосудие, юноша, — холодно сказал шеф полиции. — Даже без ифрита Мура ждет виселица за четырнадцать убийств…
— Ну так какая разница?
— Но его повесят после суда и по приговору суда, а не потому, что мы ведем себя как дикари. Мы казним преступников, а не убиваем.
— Да вы вообще странные, — пробормотал Рейден.
— Уймись, — цыкнул комиссар. Была уже глубокая ночь; даже посетители кафе «Раковина» разошлись, и Виктор ван Аллен гасил фонарики у крыльца. Натан отвернулся от окна. Может, Валентина, провидица она или ясновидящая, смогла бы им помочь в поисках?
— А души? Если мы извлечем сосуды с душами и выпустим их на волю?
— Это уже не имеет значения, — сказал Лонгсдейл. — Ифрит все равно останется здесь. Разрушать портал можно лишь после изгнания нечисти. Но, честно говоря, я не представляю, как мы войдем в церковь. Даже я смогу провести там не больше нескольких минут.
— Тогда займемся Муром, — постановил Бройд. — Изловить его — первоочередная задача. Вещей из его квартиры вам достаточно, чтобы отыскать след?
Консультант кивнул.
— Тогда идите. Ифрит… им займемся позже.
— Подождите меня в моем кабинете, — сказал Натан и, когда Лонгсдейл, пес и ведьма вышли, повернулся к шефу: — Вы откладываете решение на потом, сэр.
— А кого вы предлагаете, Бреннон? Кинуть жребий среди приговоренных к смерти? Вы готовы нести за это ответственность? Не за казнь, а за ритуальное убийство? Готовы?
— Нет, — угрюмо ответил комиссар, — но что нам еще остается? Скормить порталу Мура, по крайней мере, это не то же самое, что почти полтора десятка детей. Но…
— Вот именно — но, — тихо сказал Бройд, — Мы все столько времени бились после революции, чтобы вернуть на улицы закон, а в страну — порядок, что я не готов и не хочу устраивать ритуальные бойни. Это против всего, ради чего я потратил двадцать лет!
— И я тоже, сэр, — ответил Натан. — Но я не вижу выбора. По крайней мере, пока.
— Ну так идите и увидьте, — хмуро велел Бройд. — Слава Богу, хотя бы о дыре мэру не надо докладывать.
— Да, сэр. Доброй ночи.
— Какой нахрен доброй, — буркнул шеф и зашарил в ящике в поисках фляжки. Натан вышел, оставив начальство наедине с виски.
Пес поджидал его за порогом. Он молча потрусил рядом комиссаром, стараясь держаться вровень. Бреннон молчал. Он понимал Бройда. После революции в Риаде царила анархия и разруха — империя убралась прочь, твори что хочешь, воруй, убивай, насилуй, жандармов больше нет! Свежесозданная полиция отчаянно боролась за восстановление закона и правосудия, и эта борьба временами казалась бессмысленной и бесполезной. Но наконец они победили, и последнее, чего Натану хотелось — это втянуть полицию в ритуальные жертвоприношения. Это даже не самосуд — это что–то настолько дикарское, что комиссар не мог найти для этого подходящих слов.
— Ну что? — спросила Джен, едва он вошел.
— Для этого нужна кровь?
— С того момента, как мы ушли, ничего не поменялось, — ядовито уверила его ведьма. — Кровь обычная человеческая.
— Сколько ведер?
Глаза пса заинтересованно сверкнули.
— Ведер? — озадаченно повторил Лонгсдейл. — Ну, в человеке в среднем, в зависимости от его веса, от галлона до полутора. В ведрах это, гммм…
— Подождите, вы хотите набрать крови и просто выплеснуть пару ведер в звезду портала? — спросила Джен. Комиссар кивнул. — Так не пойдет.
— Почему это?
— Важна не столько сама кровь, сколько страдания истекающей ею жертвы и ее смерть, — пояснил Лонгсдейл. — Ифрит бесплотен, поэтому вся магия, с ним связанная, строится не на самой крови или плоти, а на духе… душе.
— Значит, кто–то все равно должен умереть. Проклятие, — прошипел Бреннон, — вы не оставляете нам выбора.
Консультант поднялся. Ведьма подала ему пальто.
— Для вас приготовлена спальня, — сказал Лонгсдейл. — Я займусь Джейсоном Муром, а вам следует отдохнуть. Хотя бы несколько часов.
Комиссар, уже размышлявший о сомнительных прелестях диванчика в приемной, несколько взбодрился.
— Хорошо. Как только возьмете след — сразу меня будите. Кстати, — он замотался в шарф, — все не доходят руки спросить. Кеннеди считает, что ваша идентификация останков по крови невозможна.
— Почему? — удивился Лонгсдейл. — Берется кровь близких родственников, частица останков и по наследственной цепочке устанавливается родство. С магической точки зрения процедура довольно проста.