— Хорошо. Но найду его все-таки я! — медленно произнесла она и решительно повернулась к столу.
…Поднявшись по лестнице своего дома, профессор Кленов долго стоял перед дверью. Шаря по карманам, он невнятно бормотал:
— М-да!.. Поражен… Не подыщу объяснений. Ключ всегда лежал именно в этом кармане… Полвека таил, а это никому не нужно… м-да!.. никому и не нужно, почтеннейший мой профессор… м-да!
Ключ нашелся, причем в том же кармане, где всегда.
Еще в передней профессор заметил, что у него кто-то есть. Он не спеша разделся и открыл дверь в комнату. Раздался знакомый веселый и торопливый голос:
— А, почтеннейший! Наконец-то! А я тружусь. Вы, может быть, думаете, что легко разобраться в ваших бумагах? Ничего подобного. Вот и сижу, разбираюсь в вашем утиле. Выполняю ваше поручение.
Профессор поднял тусклый взгляд и огляделся без всякого интереса.
— Они насмеялись надо мной. Им оказалась ненужной моя нелепая тайна… м-да!.. не нужна…
— Послушайте, что вы такое говорите? Вы думаете, что я что-нибудь понимаю?
На стуле около самой стены лицом к ней сидел доктор. Перед ним на откинутой картине Левитана лежала груда рукописей, вынутых из секретного бюро профессора Кленова.
Это был доктор Шварцман, но он чем-то отличался от прежнего доктора. Он был не в пенсне, а в роговых очках. Очки сидели плотно и теперь уже не слетали, как ни вертелась докторская голова.
— Столько лет носить в себе проклятую тайну и убедиться, что носил скорлупу, которую надобно выбросить!..
— Послушайте, если вы так же читаете свои лекции, то я выражаю соболезнование вашим студентам. Скажите, кому не нужны ваши сообщения?
— Ей не нужны. Этой молодой барышне…
Профессор неожиданно осекся.
— Какой, какой барышне? — спросил доктор поднимаясь.
Правый рукав у него был засунут в карман.
— Та… та барышня…
Профессор замолчал.
— А министр, а чрезвычайный совет, а человечество?
Профессор молчал.
— Вам, по-видимому, трудно ответить на эти вопросы, почтеннейший. Знаю. А я вам задам еще один вопрос. Я разбирался в ваших записях. В вашей науке я слабоват, но вот каким это образом вы оказались таким крупным домовладельцем?
— Что? Что такое изволили вы сказать? — удивился Кленов.
— Я никогда не думал, что у вас такие поместья!
— М-да!.. Не понимаю, о чем вы говорите.
— Да вот, пожалуйста.
Доктор стал неуклюже перебирать левой рукой разложенные на откинутой картине бумаги. Наконец, найдя нужную бумагу, он принялся размахивать ею перед лицом профессора.
Кленов взял бумагу и достал очки.
— Тут звонил Матросов. Через сорок минут он вылетает в Данию, просил вам передать, что ему поручили достать какой-то там радий-дельта…
Профессор прочел бумагу и несколько мгновений смотрел в лицо доктору отсутствующим взглядом.
Вдруг он ударил себя по лбу:
— Какой глупец! Какой глупец!
— А что такое? Почему вы присвоили себе такое ученое звание?
— Какой глупец!.. Доктор, немедленно одевайтесь! Извольте показать, где ваше пальто, я помогу вам одеться!
— Я могу и сам. Может, вы думаете, что я калека?.. Но куда вы спешите?
— На аэродром, доктор! На аэродром!
— О, вы видели этого юношу? Теперь ему понадобился аэродром!
— Я осмелюсь просить вас не задерживать меня.
— Но позвольте…
— М-да!.. Я ничего не могу позволить, милейший доктор. Спешим! Мы должны застать Матросова и передать ему эту бумагу.
Трясущимися руками профессор накидывал на доктора пальто.
Красный самолет расправил свои белые складывающиеся крылья. Летчик Матросов в качестве пассажира занял место в кабине. Начальник аэродрома, высокий, с рыжими бакенбардами, заглядывал в кабину и отдавал последние приказания:
— Смотри, брат! Напасть ни с того ни с сего могут. Тогда держи вверх и радируй. Стрелять начнут — в бой не вступай: камнем вниз — и приземляйся. Помни, дипломата везешь! Понял?
Вокруг самолета толпились летчики и работники Министерства иностранных дел. Матросов слушал последние напутствия.
— Даю старт!
По пустынному вагону метро метался профессор Кленов. Доктор Шварцман не отставал от него.
— Только бы не опоздать! Только бы не опоздать! — шептал профессор.
— Ничего подобного! Ничего подобного! — кричал доктор.
— Подумать только, милейший: от такого пустяка, как возможность задержать самолет, зависит спасение человечества! — говорил Кленов, пытаясь выдрать бороду.