Сергей едва дождался конца ужина и разрешения отправляться искать подходящее место для разлома. Мне пришлось везде его сопровождать — ходить в одиночку всё-таки было неразумно, даже в здешних явно безлюдных местах. Было скучно, ведь я не понимал в его действиях ровным счётом ничего. Ступая по криво наломанным корнями скальным кускам, прислушивался так внимательно, словно выслеживал зверя — человека обычно бывает проще услышать. Но вокруг царила тишина, даже птицы не спешили обозначать своё присутствие.
— Здесь всё, — сказал мой сын. — Если всё верно, то либо завтра, либо послезавтра где-то тут откроется разлом.
— Да? А я ничего не чувствую.
— Но ведь ты не обладаешь чародейскими навыками, — осторожно сказал Сергей. — Как же ты можешь тут что-нибудь чувствовать?
— Раньше-то чувствовал. А не обладал навыками ещё в большей степени, если можно так сказать.
— И что же ты чувствовал?
— Да поди объясни.
Однако чуть позже, в сгустившемся хрустальном полумраке северной полуночи, я вдруг ощутил нечто знакомое. Воздух дышал силой, с которой соперничали прохлада, наползавшая из влажных низин, темнота, оставлявшая возможность видеть, но лишающая права рассмотреть, тишина, погребавшая под себя, будто настоящая лавина. Природа могущественна и совершенна, она способна заставить человека прислушаться к себе и с собою смириться, однако в этой нотке, присоединившейся к общему звучанию мира, было что-то большее.
Магия, конечно.
Наверное, именно так мне и надлежало её чувствовать — на уровне инстинктов, подсознания. Это было ощущение, подобное душевному подъёму, замешанному в то же время на смятении и страхе — не животном, вполне абстрактном и даже отчасти возвышенном. Так, должно быть, ощущает себя впечатлительный человек, оказываясь рядом с действующим ядерным реактором или каким-нибудь иным средоточием дикой запредельной мощи, упиханной в скромные объёмы.
Я теперь знал, что магия — такая же основа окружающего мира, как и силы природы, имеющие выражение в том числе и в стихийных бедствиях. И так же, как они, магия способна уничтожить всё живое и сам мир разметать на клочки. А пока её могущество сдержанно ворочалось под ногами наподобие подземного огня, дающего начало вулканическому взрыву. Здесь располагалось жерло одного из таких «вулканов» — пока спящего. Но мой сын обозначил его, а чародеи, которым я плачу зарплату, скоро его вскроют.
— Этот выплеск нельзя будет ни от кого спрятать, — заметил я.
— Ну во-первых, выплеск будет выглядеть вполне естественно. Да он и есть естественный, лишь отчасти спровоцированный, получивший толчок. А во-вторых — если даже заметят и решат проверить, то не успеют. Алекс всё продумал.
— На вариант с открыванием спящего разлома будет потрачен огромный объём энергий, который мог бы пригодиться на войне. Не проще было выслать вершников и забрать нас? Пусть рискованнее — но дешевле.
— Алекс и Яро решили, что это уже по-настоящему опасно. Даже мой первый пролёт наверняка заметили, потому что я метался из стороны в сторону. Искал. Потом ящер сразу же отправился в обратный путь. Уповать можно лишь на то, что его величество — могущественный маг и талантливый вершник, и если ящера заметят, у государя есть шанс спастись. С нами был бы уже третий пролёт, к тому же массовый. Нас бы уже точно не пропустили. А энергию всегда можно накопить снова. Неужели думаешь, что Серт станет жалеть для своего властителя энергию? Или кто-нибудь из нас пожалеет?
— Мне для вас тоже ничего не было бы жалко. Конечно нет. Но иногда общие нужды требуют направлять ресурсы на более важную цель, чем один или несколько человек. Даже если среди них — твой собственный отец. Наши противники — искусные маги. Против них может понадобиться очень много энергии.
— Искусное чародейство — не всегда энергоёмкое, — важно заявил Сергей, и я снова увидел в нём слегка подросшего малыша-сына, а не высокого эксперта и мастера в том, в чём сам не шарю совершенно.
— Верю на слово.
Сергей наклонился проверить спрятанный в палой листве артефакт, а когда он закончил, мы повернули обратно в лагерь. Действительно, неплохо мы его устроили — даже с двух десятков шагов едва можно что-то разглядеть. Даже дымок не просачивается — это ли не чудо?
— Ну что там? — осведомился Ифшид, поднимаясь от костерка.
— Сильно сомневаюсь, что разлом откроется по заказу, на рассвете. Может, только через сутки, — ответил я. — Но в любом случае, мы это не пропустим. Почувствуем.