Дверь распахнулась, он и постучать не успел. Айра стояла на пороге. В длинной ночной рубахе, но видно, что не спала. Улыбнулась и, не сказав ни слова, посторонилась.
Окна в доме распахнуты настежь, ветер шевелит занавески. Бриш и Тари дрыхнут без задних ног на соседних кроватях.
— У нас теперь живёт император, — Райс не смог сдержать улыбку.
— Ага, — ведьма тоже улыбнулась, — чай будешь? С мёдом.
— Я буду! — заявила Мелиса, а Райс просто кивнул.
Потом они втроём сидели на маленькой кухоньке и пили чай с мёдом. Или Шанна и Мелиса съели не весь мёд, или Айра раздобыла ещё. Чай был горячий, пах травами и цветами, мёд — сладкий и тоже ароматный. Кухня наполнена уютом и безмятежностью. Говорить не хочется, но и расходиться тоже. Спать они пошли, только когда Мелиса прислонилась к отцовскому боку и засопела — заснула сидя.
Глава 53. Два лисёнка
Утром Райс чувствовал себя отлично. Даже удивительно! Он помнил, как долго и тяжело восстанавливался в прошлый раз. А сейчас… Или он пострадал намного меньше, чем тогда, или оазис, наконец, признал его своим и не тянул силу, а делился.
Бриш тоже выглядел здоровым, но волновался о брате, так что в лазарет они пошли вместе. Тари всё ещё спал, он-то был здесь новичком. Айра не решилась оставить его одного, и едва продравшая глаза после бессонной ночи Мелиса тоже осталась с ней.
В лазарете оказалось шумно и людно. Тиэррэ вышел навстречу не в больничной рубахе, а в своей любимой, похожей на платье, одёжке с прорезью для хвоста. Все его платьица были безумных расцветок, почти как потолок. Это же резало глаз диким сочетанием зелёного, красного и фиолетового. Райс даже поморщился, за время, проведённое в Симере, успел отвыкнуть от хонгорской моды.
Кроме знакомых учеников лекаря, в лазарете находись две похожие как мать и дочь эльфийки. Райс с удивлением узнал, что на самом деле они сёстры, те самые Ирдис и Адоль, которые заменяли вчера Тиэррэ.
Лэй пил из миски бульон, руки его дрожали, но он упорно отказывался от помощи Паоры и Винса. Южанин, чьего имени никто не выяснил, трясся, сжавшись в комок, на своей койке, возле него хлопотали обе эльфийки. Сэйлин и Дэйн, лежали одинаково неподвижно и очень напоминали покойников. Между их кроватями на полу приютился Льер. Сидел, скрестив ноги, и держал обоих за руки, стискивал узкие ладони так, словно боялся, что они вырвутся и исчезнут.
— Ветерок, — позвал его Райс, — ты как?
И удостоился в ответ тоскливого взгляда.
— Как тут дела? — спросил Райс хонгора.
— Как видишь, — вздохнул тот. — Перевёртыша можно выгонять, ему всё лечение — есть и спать побольше, через пару дней сам поправится. Сэйлину я буйную головушку подлатал, но будить его пока нельзя. Сколько дней проспит, сказать ещё не могу, буду следить за его состоянием. А с остальными нужна твоя помощь.
— Ошейники?
— Что же ещё. Девочки, — поморщившись от очередного вопля южанина, обратился к эльфийкам хонгор, — усыпите его. Сил уже нет никаких. Со спящим будет проще работать.
Райс тем временем подошёл к Дэйну, Льер подался к нему, и он ободряюще сжал плечо мальчишки. Тиэррэ подошёл тоже, одну ладонь устроил на впалой груди эльфа, вторую положил на живот.
— Льер, отойди. Я сейчас заблокирую каналы, а ты снимай ошейник. Потом буду понемногу отпускать.
Райс кивнул, и лекарь принялся за дело.
— Снимай, — наконец сказал он.
Райс потянулся к полоске металла на тонкой шее, отодвинул волосы. Импульс силы к заклятью-замку подошёл идеально. Казавшийся цельным обруч щёлкнул и распался на две половинки. Эльф внезапно запрокинул голову, обнажив беззащитное горло со стёртым следом от ошейника, задышал неглубоко и часто, распахнул невидящие глаза, вздрогнул всем телом, выгнулся дугой.
— Не лезь! — рявкнул Тиэррэ кинувшемуся к отцу Льеру.
Мальчишка прирос к месту, а Тиэррэ стиснул зубы, лицо закаменело, пальцы напряглись, он сильнее прижал ладони, придавил Дэйна к кровати. Райс успел испугаться, что он сейчас продавит и без того тощего эльфа насквозь.
Не продавил. Эльф вытянулся, задышал ровнее, глаза его закрылись.
Напряжение постепенно отпустило, лекарь медленно убрал руки, пальцы мелко потряхивало, и он сжал кулаки. Сказал, когда смог разжать челюсти:
— Всё. Я уменьшил проходимость каналов наполовину. Если всё будет хорошо, завтра верну, как было, а дальше уже всё будет зависеть от организма.
— Почему он не пришёл в себя? — Льер опять вцепился в безвольную руку отца, смотрел жалобно.