— У нас очень мало менталистов, и Длань — один из них, — вновь вмешался с пояснениями Райс. — Он может аккуратно читать мысли, а тут или не морочился, или сделал это намеренно.
— Скорее намерено. Тут разрушено всё, что можно. Единственный способ хоть как-то помочь — вычистить мёртвые участки.
— И что с ним после этого будет? — Райс очень ярко представил, как эльф ковыряется ножиком в человеческом мозге, вырезая гниль, словно из лежалого яблока.
— Память пострадает, какие-то навыки и умения потеряются. Возможно, пациент откатится до уровня ребёнка, но разум он сохранит. Ну, так что, мне действовать?
— Действуй, — неожиданно ответил за всех Дэйн. Всё ещё бледный как смерть, худющий, с замотанной бинтами шеей, а на лице — решимость.
— Уверен? — осторожно спросил Тиэррэ. — Может, можно не всё вычищать, срастить как-то?
Дэйн мотнул головой:
— Даже я вижу, что тут нет другого выхода. Он может и самого себя забыть, но ты хотел бы помнить свою силу, если бы не мог к ней прикоснуться?
Он вытянул руку и для наглядности создал на ладони огонёк. Огонёк моргнул и полыхнул столбом пламени, лизнул цветной потолок. Дэйн поспешно сжал кулак, гася пламя.
— Да, — протянул хонгор, — у тебя с силой всё в порядке, а вот с контролем — беда.
— Я работаю над этим, верну контроль, не беспокойся. А потом… Не прощу этого гада и его шавок!
Эльф от любого ветерка шатается, но глаза горят мрачной решимостью. Райс как-то сразу поверил, что Дэйн Яркий День действительно способен здорово усложнить жизнь Длани.
— У тебя как раз прощения никто не просил и не попросит, — буркнул Тиэррэ и обратился к старейшине Альиру:
— Если другого выхода нет, чисть, что нужно.
— Хорошо. Тогда попрошу всех помолчать и не отвлекать меня, пока не закончу.
Вопреки собственным словам через несколько минут напряжённой работы эльф отвлёкся сам, вскинул голову и распахнул глаза, пальцы пробежались по лицу южанина и вернулись на лоб.
— Что случилось? — встревожился Тиэррэ.
— Да, в общем-то, ничего. Наткнулся на одно интересное воспоминание. Точнее, даже не одно. Их там много. Помните полукровку Вистаса, который сманил наших мальчишек?
Ещё бы не помнить!
— Так вот, кажется, он хорошо устроился в Симере. Зовут его не так, и выглядит он немного по-другому, но я совершенно уверен, что это он. Он — муж правительницы южной империи. Насколько я понял, сам он пока не правитель, но влияние на жену имеет большое.
— Вот и открылась тайна супруга Луноликой! — хохотнул Тиэррэ. — Хотя я то-то такое и подозревал. Ушлый, однако, тип этот Вистас. И давно он стал мужем?
— Это всё на поражённых участках, всё перепутано. Но местный год уже точно прошёл.
— Значит, супруг императрицы руками наших недорослей хотел устроить революцию в соседнем государстве… Что за цирк? — Тиэррэ в недоумении вскинул рогатую голову.
— Интриги Симера нас больше не касаются, — Райс сказал это так, словно пытался убедить сам себя.
— Не касаются, так не касаются, — легко согласился хонгор. — Альир, ты продолжай, но на всякий случай, запоминай, что видишь.
Глава 57. Почему ты здесь?
Из лечебницы все вышли в глубоком сумраке, и разбрелись по домам ногами, прыгать телепортом никто не стал.
Южанин действительно забыл большую часть своей жизни, глупо улыбался и лопотал как младенец. Альир уверил, что это временное явление, и уже завтра южанин придёт в себя, тогда и можно будет оценить его состояние. Что делать дальше с великовозрастным младенчиком, никто пока не представлял. Райс покосился на мрачного Бриша и заявил, что к себе домой они южанина брать не будут, и так уже много народа. В итоге старейшина Альир пообещал, сам позаботится о болезном, но пока что оставил его в лечебнице.
Тари вызвался проводить домой Дэйна и Льера. Хонгор советовал больному эльфу побольше ходить, вот тот и ходил. Но сегодня, похоже, перестарался, слишком уж тяжело опирался о плечо сына, но всё равно отказывался прыгать порталом. Сразу видно от кого Ветерок унаследовал ослиное упрямство. Тари, как оказалось, упрямства тоже было не занимать, он просто перекинул свободную руку эльфа себе через шею и пошёл рядом, не слушая возражений, Жулик увязался за ним.
Райс улыбнулся одобрительно одними уголками губ и зашагал к дому. Бриш как побитая собака плёлся следом.