Потом детей отправили в школу, под крылышко к Ласке, а сами вышли за ворота. Тари тоже пошёл, хотя и сомневался, что от него будет польза. Два волка уверенно шли по следу, вели отряд. Если пропавшие действительно заблудились в междумирье, там от них толку будет мало, но они могут показать точку входа. А зная её, магу пространства разыскать людей будет проще.
Небо постепенно светлело, и к тому моменту, как отряд приблизился к границе, утро окончательно вступило в свои права.
А потом волки заволновались, Лэй продолжал идти по следу, а Бриш рыскал вокруг, порыкивал недоумённо. Наконец, остановился, сменил ипостась и указал на еле заметный след босых ног на земле.
— Следы серых карликов, — сообщил он. — Но у них нет запаха!
Райс открыл глаза и в первую секунду поддался панике — не увидал Айры. Потом понял, что она сзади, и обернулся.
— Всё. Я довёл птицу, надеюсь, поймут, — сказал он, борясь со слабостью.
Горло почему-то саднило, словно он простыл или долго кричал, и очень хотелось пить. А ещё спать. Но спать нельзя, разве что полежать немного. Он, двигаясь медленно и неуверенно, лёг на землю, вытянуться во весь рост не получилось, не хватило ровного пространства, и он подогнул ноги. Пробормотал:
— Я полежу чуть-чуть. Теперь только ждать.
— Конечно, лежи, отдыхай.
Айра подобралась ближе, поколебалась немного, рассматривая бледное лицо, а потом устроила голову мага на своих коленях, склонилась, прижав обе ладони к его груди, чувствуя под пальцами неровное биение сердца. На что действует это проклятый яд — на мозг или сердце? Похоже и на, и на другое. Насколько он опасен? Скорее бы пришла помощь. И хоть бы спасатели догадались взять с собой Тиэррэ. Она же так мало может сделать!
Сила по капле стекала с пальцев, впитывалась в тело мага, как вода в иссушённую землю. Это помогало. Рваный ритм сердцебиения выровнялся, дыхание успокоилось. Какое-то время казалось, что он заснул, но тут Райс открыл глаза, совершенно пьяные и шальные, уставился на Айру, улыбнулся от уха до уха и заявил:
— Ты такая красивая. Выходи за меня замуж.
— Чего?
Глаза ведьмы полезли на лоб, а ладонь прикоснулась ко лбу мага. Так и есть — горячий, как печка.
— Ты бредишь, — авторитетно заявила она.
— Брежу, — покладисто согласился он, — но ты всё равно красивая.
Он сосредоточенно нахмурился и продолжил развивать мысль:
— Не самая красивая в мире, есть и красивее… — он запнулся, словно вспоминал в этот момент знакомых женщин. — Точно. Есть красивее, — пришёл к выводу и почему-то скривился. И тут же опять расплылся в улыбке. — Зато ты сама лучшая. Лучше тебя никого нет. Можно я тебя поцелую?
— Нельзя! — ладонь всё ещё лежала на его лбу, и Айра вовремя прижала голову разошедшегося мага. К собственным коленям прижала.
Райс потёрся о них щекой и обиженно спросил:
— Ты чего такая злая? Я тебе совсем не нравлюсь?
— Нет!
— Ну, тогда я пойду, — он попытался встать, Айра не позволила.
— Куда собрался?
— Я тебе цветов принесу. Женщинам же нравятся цветы? Тебе нравятся?
— Мне лягушки нравятся!
— Лягушек я тоже принесу. И цветы!
— Давай ты мне их завтра принесёшь. А сейчас поспишь. Ночь. Ночью надо спать.
— Точно, ночь! — обрадовался непонятно чему маг. — Наша ночь! Давай спать вместе.
— Руки убрал! — Айра отпихнула нахальные конечности, которые потянулись к стратегическим местам и взмолилась:
— Райс, миленький, успокойся, пожалуйста. Мы сейчас с этой скалы вместе свалимся. Ты же всё равно ничего не понимаешь. Это всё яд, проклятый!
— Яд, — на лице мага отразилась сосредоточенная работа мысли, — теперь понятно, почему всё такое… — не договорив, он неопределённо покрутил в воздухе рукой и тут же устремил на Айру взгляд лихорадочно блестящих глаз. — Тогда тем более надо сказать. Ты очень красивая. И я тебя люблю. Вот!
— Что, вот?
— А ты меня любишь? — язык его заплетался, а взгляд требовал ответа.
Айре захотелось немедленно вскочить и бежать без оглядки. Куда угодно, хоть в объятия карликов. Только это несчастье нельзя оставить без присмотра. Он же ничего не соображает! Он же завтра и не вспомнит, что признавался в любви! А если вспомнит, наверняка пожалеет. Он сам говорил, что у него было много женщин. Мелиса, вон, не из воздуха же взялась. Её матери он тоже в любви признавался?
А она? Это у неё судьба такая выслушивать признания от мужчин, которые лыка не вяжут? С деревенскими мужиками на ярмарках разговор всегда был коротким, у ведьмы много способов остудить пыл пьяного кавалера. А на трезвую голову подойти травнице-отшельнице никто не решался, побаивались её селяне. И правильно делали.