— Я знаю. Но до того как стать пятым перстом, вас же как-то называли?
— Кречет, — старое прозвище словно само сорвалось с губ.
— Кречет, — повторил Император и кивнул своим мыслям, — я запомню. Надеюсь, мы сможем встретиться снова.
Он подхватил сапоги и, не обуваясь, направился прочь, а Пятый все смотрел ему вслед, пока Император не скрылся за поворотом дорожки. Да уж, что ни говори, неожиданная встреча. Что это было? Он только что пожалел самого Императора?!
Пятый с силой провёл ладонями по лицу, возвращая самоконтроль. Кто он, а кто император! Не следует забывать своё место.
Глава 6. Привязка
Мелиса никогда не видела цветной гальки и камушкам из дворца обрадовалась как сокровищам. Правда, про чернила и желание выбраться в город она не забыла, и Пятый клятвенно пообещал, сводить её на рынок сразу же по своему возвращению. И опять не был уверен, что сможет сдержать обещание.
Сборы в дорогу не заняли много времени, и вскоре Пятый уже наблюдал в казарме за сборами своих людей. Проверил, как устроили детей наместника, сделал выговор управляющему за грязь в их комнате и ненадёжный с его точки зрения замок. Грязь убрали, замок поменяли. Остающимся на время отсутствия основных сил дежурным магам он лично приказал приглядывать за детьми.
Перед отъездом осталось решить ещё один вопрос. Пятый направился в карцер. По сравнению с темницей наместника в Лосте местный карцер мог показаться хоромами. И перевёртыши уже не выглядели так жалко, как при первой встрече.
Пятый остановился перед запертой дверью, рассматривая пленников через решётку. Те сидели на куче свежей соломы, снова тесно прижавшись друг к другу. Точно как зверёныши, что ищут поддержки и утешения в прикосновениях себе подобных. А может, дело не только в этом?
— Эй, — негромко окликнул Пятый, — вы родственники? Братья?
Оба перевёртыша одинаково вздрогнули, и старший инстинктивно попытался загородить собой младшего.
— Значит, угадал, — констатировал факт Пятый и продолжил:
— Вы жить-то хотите, братцы?
— Что если да? — это младший высунулся из-за плеча промолчавшего старшего.
— Тут есть два варианта событий. Как вы возможно уже поняли, убивать я вас не собираюсь. Первый вариант — ничего не меняется, вы живёте в клетке и служите источником целебных эликсиров для моих людей. Если будете доставлять проблемы, продам вас практикующему лекарю, у них потребность в крови оборотней гораздо больше, чем у моей сотни, так что и проживёте вы гораздо меньше.
Старший безразлично пожал плечами, но его пальцы, стиснутые на руке брата, дрогнули.
— Второй вариант гораздо интереснее для нас всех. Я беру вас на службу. Блокираторы магии надевать не буду, ваши способности мне пригодятся. Будете носить привязку — мою личную. Контакт раз в день, не дотронусь — уйдёте к своим волчьим праотцам, причём — в мучениях. Выполняете все мои приказы, нужна будет кровь, даёте без разговоров. Взамен вы живёте почти нормальной жизнью.
— Твоими рабами, — впервые подал голос старший.
Пятый пожал плечами:
— На что вы рассчитывали, выбираясь из своей тайги?
— Мы не выбирались!
Ишь ты, эмоции, оказывается, не все перегорели. Тем лучше, проще будет надавить.
— Меня не интересует, как вы попали к людям. Сейчас вы здесь, и у вас есть выбор. Мы выезжаем через час. Если вы отказываетесь, я просто нацежу побольше крови в дорогу. Это правда, что чем моложе перевёртыш, тем сильнее его кровь?
— Неправда, — старший вновь попытался задвинуть младшего за спину.
— И так, что вы решаете?
— Куда вы собираетесь… сейчас?
— На южную границу.
Старший еле заметно выдохнул, видно боялся, что повезут на север, а там и до охоты на сородичей недалеко.
— Я жду ответ, — напомнил Пятый.
— Мы согласны, — выдохнул старший и сильнее стиснул руку брата.
— Отлично. Тогда ждите, я сейчас вернусь.
Вернулся он с двумя шестиконечными серебряными звёздочками, отпер решётчатую дверь, шагнул внутрь.
— Ко мне, — велел старшему, а когда тот подошёл, спросил:
— Имя?
— Бриш.
Перевёртыш замешкался, но имя всё же прозвучало.
— Бриш, — повторил Пятый, распахнул рубаху пленника и прижал к его груди одну из звёздочек.
Перевёртыш взвыл и отшатнулся, звёздочка осталась на его коже, кусочек металла словно врос в плоть.
— Теперь ты.
Младший попятился было, но взглянул на брата, который тяжело хватал воздух, как вытащенная на берег рыба, скривил губы в горькой улыбке и подошёл.
— Лэй, — сам назвал имя, не дожидаясь приказа.
Сдержать крик от острой вспышки боли при вживлении печати у него получилось, а устоять на ногах — нет. Рухнул там, где стоял. Старший бросился к нему.