Неприметная тропка ведёт в лес, лес всё гуще, темнее. Стоп, что это? Стрекоза опустилась на кучу валежника. Берлога что ли чья-то? Точно, берлога! Вернее, землянка. Вот и вход за кучей веток. Ветки отгребли в сторону и обратно не сдвинули. Стрекоза залетела внутрь. Темно, пришлось срочно подправить стрекозиные глаза, чтобы хоть что-то рассмотреть. Маленькое тесное помещение, гора вонючих шкур у входа и четыре лежанки у противоположной стены. Четверо — что ж, даже меньше, чем он думал. Вчетвером создать живое болото — это вообще реально? Получается, что так. Если у водоёма уже есть тёмный потенциал, ему нужен только толчок, успокоить монстра гораздо труднее, чем создать.
Пятый развеял стрекозу и открыл глаза. Напоролся на жалобный волчий взгляд, сказал:
— Их нет. Пошли, ищейкой поработаешь.
Поднялся и, не скрываясь, вошёл на поляну. Солнце уже поднялось, и карликов можно не бояться, а южан ещё нужно догнать.
Возле землянки запах падали сбивал с ног, ощущения стрекозы и вполовину не передавали этой вони. Пятый зажал нос, а волк расчихался. Выделить здесь запахи людей оказалось невозможно. Людей — да, но запах брата слишком хорошо знаком, пробивается еле-еле, но он есть!
Лэй взвизгнул от восторга и устремился по следу. Пятый вновь активировал ускорение, чтобы не отстать.
Волк сбился с шага внезапно, упал на передние лапы, уткнулся носом в землю, застонал совсем по-человечески.
— Вот дурень, — Пятый нагнал его, рывком перевернул на бок, нащупал под шерстью звёздочку-привязку, приложил ладонь. Горячий металл медленно остывал под рукой, а волк вздрогнул всем телом, выгнулся дугой и превратился в человека.
— Бриш, — по щекам мальчишки опять потекли слёзы.
— Прекрати истерику! — голос мага хлестнул, как пощёчина. — Он не умирает. Пока. Но чем быстрее мы найдём твоего брата, тем лучше. Понял меня?
Лэй вытер кулаком слёзы, кивнул и снова стал волком. Человек из него так себе — тощий и нескладный, глаза на мокром месте, а волк красивый, сильный, светлая шерсть в утреннем свете отливает серебром.
Волк вновь уткнулся носом в землю, пошёл по следу, Пятый поспешил за ним.
Бриш ни секунды не надеялся, что человеческий колдун станет его спасать. Когда попал в ловушку, единственной мыслью было — отослать брата.
Языка южан он не знал, но и так не трудно догадаться, о чём говорили его очередные пленители — радовались богатой добыче в лице перевёртыша и тревожились, что их убежище обнаружено. Первым делом на Бриша надели запирающий магию ошейник — с таким не перекинешься. Похоже, все колдуны вооружены такими штуками, какой бы империи они не служили, что Солнечная, что Лунная — везде одно и то же, только названиями и различаются.
На Бриша накинули полусгнившую оленью шкуру, от запаха которой мутило и хотелось сдохнуть на месте. Впрочем, на счёт сдохнуть — до утра недолго осталось. Два мага впереди, два сзади — подталкивают Бриша в спину рукоятями мечей, когда он начинает спотыкаться. Сопротивляться новым хозяевам смысла не видит, всё равно скоро всё кончится. Он бредёт, не отрывая взгляда от собственных босых ног, словно это самое интересное зрелище на свете. Из под ног иногда выскакивают крупные красные муравьи. Если наступить на такого — укусит. Кусаются они больно, но хоть какое-то развлечение — считать муравьёв. Первый укол боли в груди, но пока ещё можно терпеть. Шаг. Ещё шаг. Звёздочка словно раскаляется, жжётся всё сильнее. По ощущениям — давно прожгла кожу и проваливается куда-то под рёбра.
Шаг — не получилось. Ноги подогнулись, и Бриш повалился на землю, скорчился, способный лишь слабо скулить и скрести грудь ногтями. Его кольнули в спину острием меча, он почти не заметил новую боль, на фоне той, что звезда рассылала горячими волнами по всему телу.
Южане забеспокоились, затрещали что-то на своём языке. Один содрал с перевёртыша шкуру, прикоснулся к серебряной звёздочке и тотчас отдёрнул руку. Бришу стало смешно, но вместо смеха получился надсадный кашель. Выражения лиц южан уж слишком говорящие, не довезут они домой свою ценную добычу.
Но выход они всё же нашли. Торопливо вылили из одной из двух фляг воду, ухватили за обе руки. Боль от новых глубоких порезов тоже растворилась в той, что несла привязка. Два красных ручейка потекли во фляги.
Понятно. Если нельзя доставить домой перевёртыша, то хоть кровь его сцедить. Что ж, так даже лучше. Помнится, Пятый говорил, что смерть от привязки быстрой не будет. А тут… боль вроде как поменьше стала. Только глаза закрываются, и не видно уже ни коричневых рож магов, ни зелёного свода леса.