Подол цветастого платья шевельнулся. Стоп, у него что ещё и хвост есть?! Точно есть — длинный и гибкий, с пушистой оранжевой кисточкой на конце, высовывается из разреза в подоле. Рогатое чудо подцепило этим хвостом кувшин, забрало у Райса опустевшую чашку, снова наполнило её водой, отдало обратно, а кувшин так же хвостом поставило назад на табуретку.
Райс заставил себя перестать пялиться на хвост и с благодарностью вцепился в чашку. Допил и снова попытался встать, но был остановлен. Рогатое существо мягко надавило на плечи, укладывая в постель.
— Отдыхай, — сказало оно, — ты не болен, так что моё лечение не поможет. Спи, набирайся сил. А как сможешь сам дойти до окна, я пущу к тебе твоего ребёнка.
Похоже, что в воду рогатый что-то подмешал, потому что заснул Райс раньше, чем успел возмутиться.
— Пап, пап, пап… пааап! Папа.
Настойчивый зов выковырял Райса из глубин сна. Он открыл глаза и снова зажмурился при виде цветного потолка, зато сразу вспомнил, где находится.
— Папа!
Райс огляделся, обнаружил детские пальцы, вцепившиеся снаружи в подоконник ближайшего окна, все остальные части его ребёнка в поле зрения не попали. Райс встал, пошатнулся, но обрадовался уже тому, что не грохнулся как в прошлый раз. Тело всё ещё болело, будто его избили палками, но это ощущение знакомое и нестрашное, пройдёт за пару дней, а пока и потерпеть можно. Морщась и волоча ноги как старик, Райс дотащился до распахнутого окна, выглянул наружу.
Мелиса в новом белом платьице (такого у неё точно не было) почти висела на крае выступающего подоконника. Окно слишком высоко для неё, заглянуть не получается, но она отчаянно пытается подтянуться, подпрыгивает и зовёт, зовёт, зовёт.
— Папа! — завопила она, увидав его, и на радостях шлёпнулась на попу, прямо в сочную изумрудную траву, оставив такие же сочные травяные пятна на платье.
— Лисёнок. — Пятый смотрел на дочку и не мог перестать глупо улыбаться.
— Что тут происходит? — Давешний рогатый лекарь заглянул в двери.
— Я дошёл до окна, — сообщил ему Райс очевидное.
— Сам? — подозрительно прищурился рогатый, словно тут был кто-то ещё, кто мог бы помочь.
— Сам. Клянусь Солнцем! — Райсу хотелось смеяться, но ответил он с каменным выражением физиономии и кулаком в грудь ударил в подтверждение клятвы.
А рогатый вдруг улыбнулся до ушей, сразу даже как-то симпатичнее стал и сказал:
— Ладно, болезный, жди гостей, сейчас приведу твою кровиночку, пока она мне лазарет снаружи не разломала. Ты только в кровать вернись, а то ещё упадёшь от радости.
Против всех ожиданий вместе с Мелисой явилась целая делегация посетителей. Сама Мелиса, Льер, Айра и Лэй, который близко подходить не стал, замялся у дверей.
В просторном помещении сразу стало как-то тесновато и шумно, причём, весь шум создавали Мелиса и Льер, болтали, смеялись, закидывали Райса вопросами. И если восторг ребёнка был неподдельным, то во взгляде эльфа мелькало время от времени что-то непонятное, невысказанное. Спросить бы, что его гложет, да ведь не ответит, по крайней мере, сейчас.
А на вопрос, как он вообще здесь оказался, Льер с готовностью ткнул пальцем а младшего перевёртыша:
— Вот. Ему скажи спасибо.
Никогда в жизни Райс и подумать не мог, что ему придётся благодарить перевёртыша. «В прежней жизни», — поправил он сам себя. Какой будет новая жизнь, он представлял слабо, но раз уж он не умер там, на холме, стоит оставить прежние замашки. Он поднял глаза на так и не решившегося подойти ближе парня и сказал:
— Спасибо.
Лэй почему-то вспыхнул утренней зарёй и стал неловко оправдываться:
— Да я… я почти ничего. Тебя… Вас… почти всё время Бриш нёс.
Может, нёс Бриш, но вернулся за ним именно Лэй, Райс сейчас полностью уверился в этом, улыбнулся про себя, чтоб не смущать волчьего мальчишку окончательно:
— Называй уж на ты, я больше не перст.
— Это хорошо или плохо? — решила прояснить важный момент Мелиса.
Райс пожал плечами, но ответил за него Льер, громко и уверенно:
— Это очень хорошо!
Внезапно пустой желудок Райса вмешался в разговор, напомнил о себе громким бурчанием. И сразу же, как по команде, явился рогатый лекарь с миской густого ароматного бульона.