Они долго сидели рядом и молчали, Райс ждал, Льер приходил в себя. Наконец, эльф нарушил молчание:
— Ладно. Я расскажу.
Льер родился в Симере, родном мире Райса, и первые годы жизни считал себя человеком. Мама была танцовщицей в бродячем цирке, а у артистов внебрачные дети — обычное дело. Только имя ребёнку досталось странное, но артисты — они такие, любят всё странное. Льер с рождения путешествовал с циркачами, как подрос и сам стал выступать, выполнять несложные акробатические номера. Его считали отстающим в развитии, потому что и говорить, и ходить он научился гораздо позже чем положено нормальным детям, да и рос медленно.
А потом мама ушла из цирка. Он тогда не связал это событие с пробуждением собственной магии, понял гораздо позже. Теперь они только вдвоём путешествовали по задворкам империи, не заходя в шумные города. Выступали перед селянами, показывали парные номера, собирали редкие брошенные монетки, ели, что дадут, и спали, где придётся. Жизнь стала гораздо хуже, и всё же сейчас Льер вспоминал те времена с улыбкой.
Мама запрещала пользоваться магией на людях, но наедине умилялась разноцветным светлячкам, призванным из леса птицам и другим чудесам. Колдовство у Льера выходило тихое и неопасное, он ничего не ломал, не поджигал и не взрывал.
Так прошло несколько лет, Льер взрослел, умнел и понял, почему они скрываются в глуши, от кого прячутся. Когда их схватили Ищущие, сопротивлялся изо всех сил, кусался как волчонок и в первый раз в жизни обжёг человека. Силы вот только явно были неравны. Его забрали от рыдающей и сыплющей проклятьями матери. Тогда она и сказала, что если позовёт отца своего ребёнка от несчастной школы не останется камня на камне. Никто не принял её слова в серьёз, даже Льер, который понятия не имел, что его отец — не человек, эльф и сильный маг из-за грани.
В тот день он видел свою мать в последний раз. Его увезли в столицу. Несколько дней он провёл запертый вместе с другими детьми-кандидатами, потом ещё несколько дней — путь на корабле к острову Школы.
Издалека остров не выглядел страшным. Воображение успело нарисовать чёрные скалы и острые рифы на подходе к цитадели магов, но остров оказался самым обычным, большим только. Зелёной шапкой возвышался он над волнами, а из древесных крон выглядывали красно-коричневые черепичные крыши.
Но на подходе к острову корабли замедлили ход, ветер по-прежнему надувал пузырями белые паруса, катились ленивые валы волн, а корабли ползли, словно мухи, увязшие в сиропе.
Тут-то кандидатам будущие наставники и объяснили, что это барьер — защита школы. И ключи от него имеют только магистры-архимаги и Ищущие. Извне в Школу не попасть, и сбежать из неё невозможно.
Первое же испытание — определяли, кто к какому виду магии предрасположен — и сразу же несколько перегоревших. Кто умер на месте — тому, пожалуй, ещё повезло, а кто лишился невеликих своих сил и разума в придачу — что стало с теми детьми, Льер не знал, но подозревал, что ничего хорошего.
Его самого отнесли к стихийным магам-погодникам, и понеслось. Тренировки, тренировки и тренировки. Теория была скучной, но безопасной, а вот практика… постоянно кто-то выбывал.
Льер не смог бы сказать, сколько времени он провёл на острове, вроде бы немного, но оно казалось вечностью. А потом он вдруг перестал чувствовать теплый и ласковый огонёк в душе, который был его матерью. Зато рядом зажёгся другой — яркий и обжигающе горячий. Отец. Это Льер отметил краем сознания, слишком шокировала тогда смерть мамы. Он проплакал всю ночь, не выучил вчерашнее задание и наутро в наказание угодил в карцер. Продолжил плакать и там. Никому не было дела до горя безымянного уже ребёнка.
Впрочем, сам Льер за имя своё цеплялся отчаянно и когда услыхал его, вскинул мокрые глаза на человека по другую сторону решётки.
Решётка вырвалась из пазов, повинуясь взмаху руки незнакомца, и грохнулась на пол. Невысокий худощавый мужчина с заплетёнными в косу светлыми волосами и такими же как у Льера ярко-зелёными глазами шагнул внутрь, легко вздёрнул на ноги сжавшегося в углу мальчишку, прижал к себе, крепко обнял.
— Отец? — неуверенно прошептал Льер, почти уверенный, что бредит.
— Узнал, — как показалось Льеру, с облегчением выдохнул эльф. — Пойдём со мной, сынок.
И он пошёл. Шатаясь от слабости, горя и голода (обеды гостям карцера не полагались), он брёл за отцом, чьего имени даже не знал. Наружу они прорывались с боем. Это сейчас Льер знал, что отцу просто нужно было выбраться на свободное место, чтобы открыть безопасный портал, а тогда просто бездумно шёл шаг в шаг за единственным взрослым, которому доверился сразу и бесповоротно.