— Ваше величество, — нарушил затянувшееся молчание Райс, — почему вы ушли?
— Захотел, — коротко ответил император, не отвлекаясь от созерцания кусючих рыбок.
— Вас обидел хонгор? — продолжил допытываться Райс. — Простите его, он не со зла.
— Не обидел.
— Императору не пристало читать вслух всяким оборванцам?
— Император не умеет читать.
— Что?! — Райсу показалось, что он ослышался.
— Я не умею читать, — Император, наконец, оторвался от рыбок и взглянул ему в глаза, продолжил вроде как спокойно, но лицо опять закаменело:
— Я умею петь, танцевать, слагать стихи и рисовать. Но я не умею читать, воплощению Солнцеликого это не нужно.
— А… а как же...?
— Доклады зачитывают советники, указы пишут писцы. Император просто ставит печать, — ответил он на не заданный вопрос.
— Извините.
Теперь Райс смотрел на рыбок и чувствовал себя так же неловко, как когда не решался подарить Айре миски.
— За что? Это вы извините, что я такой бесполезный.
— И вовсе не бесполезный!
Бывший император и маг одинаково вздрогнули и обернулись.
К ним по мелководью, разгоняя хвостом нахальных рыбок, шлёпал рогатый хонгор. Дошёл, встал напротив, заявил без всякого стеснения:
— Я тут подслушивал самым бессовестным образом. Ты, величество не расстраивайся. Научишься ты читать, это несложно. И всему, чему захочешь, научишься, жизнь — она ведь длинная.
— У императоров — не очень.
— Но ты ведь больше не император.
— И то верно, — бывший владыка распахнул глаза, словно эта простая мысль раньше не приходила ему в голову.
А Тиэррэ продолжил:
— В связи с этим, величество, назрел вопрос — как тебя называть, если ты уже не величество?
Бывший император растерянно пожал плечами.
— Как вас в детстве называли? — подсказал Райс.
— Не помню. Когда тебя касается Солнцеликий, прошлое умирает. Я стал им.
— Глупости, — мотнул рогатой головой хонгор, — ты остался собой. Просто ваши колдуны стёрли тебе память. Можно поискать в книге, там наверняка есть твоё имя.
— Не надо, — качнул головой безымянный парень, ещё недавно считавшийся повелителем огромной страны, но на деле никогда ей не правящий, — мне нечего вспоминать.
— Тогда… — Тиэррэ задумался всего на секунду¸ — я буду называть тебя Тари.
— Что это за имя такое? — возмутился Райс. — Больше похоже на кличку животного!
— Это и есть животное, — не смутился Тиэррэ. — На моей родине тари — символ правящего дома. Они красивые и благородные.
— Ну, знаешь, только ты мог додуматься назвать императора каким-то зверем!
— Не надо, — остановил Райса бывший император. — Мне нравится. Путь будет Тари. Я бы хотел когда-нибудь увидать этих тари.
— Когда-нибудь увидишь, — твёрдо пообещал хонгор.
Глава 43. Что это?
Айра понимала, что вся разношерстная компания задерживается на острове исключительно ради неё. Даже если Тайрин до сих пор не восстановил потраченные силы, были ещё Сэйлин и Тиэррэ, которые тоже могли открыть портал. Вместо этого маги услали перевёртышей на охоту, а сами прямо на берегу устроились с украденной книжкой.
Айре до крика не хотелось вновь покидать собственный дом, но, только представив, что все уйдут, а она вновь останется одна, сердце сжалось в тревожной тоске. Почему? Она ведь мечтала об этом. В общем шумном доме она мечтала о тишине и спокойствии безлюдного острова. Она так устала чувствовать себя многодетной матерью непослушного семейства. Может в этом всё дело? Она никогда не знала, что такое семья, даже в родительском доме была чужой. А тут… трое детей. Райс со своими мисками. Даже перевёртыши давно уже не чужие. Прибить их иногда хочется, вот как Лэя за его последнюю выходку, а выгнать — нет.
— Что это со мной? — спросила она вышедшего к ней из чащи Тумана.
Хозяин леса коснулся мягкими губами её лба, замер, щекоча лицо тёплым дыханием. Айра обняла белую шею, зарылась пальцами короткую густую шерсть. От волшебного зверя исходило спокойствие, ласково окутывало ведьму, словно пуховое одеяло холодной зимней ночью.
— Я правильно поступаю? Ты не сердишься?
Спросила и тут же поняла — правильно. И он ничуть не сердится. Он принял в своих владениях кучу чужаков, которых она привела с собой. И они перестали быть чужаками. Хозяин леса по-прежнему любит её. Любит странным нечеловеческим отражением её собственных чувств. Но он не станет удерживать её. Так же, как любит и не лишает свободы всех своих детей — от грозных медведей до последней букашки. Айра может уйти. И может вернуться. Зверь, названный Туманом, всегда будет здесь и встретит её с радостью.