Прижав комплект к груди, Эл сползает ко мне на пол. Я отворачиваюсь от кровати, вытягиваю ноги, и Эл кладет голову мне на плечо.
Мне нравится, как мы пахнем после бассейна. Хлорка и пот. Запах лета.
– Сегодня. Мы сделаем это сегодня, – говорит она.
Шесть
Уезжая от Эллен, я чувствую себя совершенно вымотанной. Принимать заказы в кафе весь оставшийся вечер кажется невыполнимой задачей.
Я устало водружаю на голову форменную кепку «Харпи», продеваю в отверстие сзади хвостик и занимаю место за кассой.
– Привет, Уилл! – кричит Маркус от шкафчика со специями. – Выглядишь слегка поджаренной! Отхватила свою порцию солнца?
– Можно и так сказать.
– Немного опоздала, между прочим.
Я проверяю столбики монет – если их мало, нужно будет сгонять в подсобку за мелочью.
– Слушай, я тут подумываю устроить тотализатор к конкурсу красоты. Как думаешь, ты смогла бы добыть мне инсайдерскую инфу ближе к делу?
Я качаю головой и резко захлопываю кассу.
– Что? – спрашивает Маркус. – Язык проглотила? Или заразилась от нашего Сильного-и-Молчаливого?
Так он называет Бо.
Я делаю глубокий вдох и продолжаю ревизию пакетов для заказов навынос под прилавком.
– У меня был тяжелый день. Просто хочу побыть одна.
Маркус бормочет что-то про ПМС, и, к моему удивлению, из кухни ему отвечает Бо:
– Может, у нее и правда был дерьмовый день. Не обязательно выдумывать собственные идиотские объяснения.
Рон, сидящий в офисе, тихонько присвистывает.
Маркус смеется.
– Нифига себе!
– Может, она увидела твою физиономию, – говорит Бо, – и поняла: дело гиблое, день потерян.
Он подмигивает мне из служебного окошка. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку.
Я стараюсь не расслабляться, когда у нас затишье и нет посетителей, поэтому принимаюсь обновлять запасы и раскладывать салфетки и специи. Бо обычно слушает музыку в наушниках, но сегодня у него заткнуто только одно ухо. Маркус всю ночь не отрывается от телефона – насколько я понимаю, ссорится с Тиффани по эсэмэс.
Входит Бека Коттер в сопровождении огромной толпы друзей. У нее длинные золотистые волосы и безупречная фигура.
Их компашка набирает на всех жареной картошки и газировки и рассаживается за несколькими столиками.
Кэлли права. Бека точно будет участвовать в конкурсе красоты и, скорее всего, победит. Она из тех смазливых девчонок, которых так хочется ненавидеть. И при всем при этом она милая и даже талантливая. Если, конечно, жонглирование жезлом можно назвать талантом.
Сегодня дежурит Бо, и, когда он обходит зал с беспроводным пылесосом, Бека вдруг принимается собирать мусор с соседних столиков. Она что-то говорит ему. Я не слышу, что именно, но Бо улыбается, и от этого чувство у меня такое, будто я проглотила пригоршню камней.
Не понимаю, почему это называют «влюбиться». Говорили бы честно – «убиться».
Звонит колокольчик над дверью, и входят Милли и ее подруга Аманда в своих ортопедических ботинках модели «Франкенштейн». На Милли светло-желтый комплект – шорты и тенниска с воротничком, украшенным маленькими стразами в форме сердечек. Мне бы ужасно хотелось объяснить ей, что она сама усложняет свою и без того несладкую жизнь, и не выглядеть при этом конченой стервой.
Лоб у Милли мокрый от пота, но улыбка так и сияет.
– Ой, привет, Уилл! – здоровается она. – Я и не знала, что ты здесь работаешь.
Аманда кивает, тоже явно впечатленная. На ней спортивные шорты и майка с принтом на груди – фотографией ее младшего брата в форме детской футбольной лиги. Такие футболки надевают родители на важные матчи своих отпрысков.
– Вас небось кормят бесплатно и сколько захотите, – говорит Аманда, а потом тычет большим пальцем в сторону столовой, где стоит Бо, и добавляет: – Да и есть на что поглядеть…
Я качаю головой, стараясь не прыснуть со смеху:
– Э-э, да, мне тут нравится.
Они заказывают еду с собой, но Аманда все копается – очевидно, чтобы как следует рассмотреть Бо, который идет на кухню.
Я ухожу на перерыв после Маркуса и Бо. Открываю шкафчик, чтобы достать бальзам для губ, и вижу там красный леденец. Не обычный, а из тех красивых, что выставляют на деревянной подставке у касс в магазинах. С минуту я кусаю губы, потом засовываю леденец в карман и изо всех сил пытаюсь изобразить абсолютное спокойствие – вдруг Бо откуда-нибудь за мной наблюдает.