Может быть, это слышат случайные прохожие? Мне плевать! Пусть слышат.
И после этого я не остановилась, нет.
Жажда мести и желание сделать подлецу так же больно, заставили меня сорваться с места и поехать к Ольге Борисовне — матери Данила, старой приятельнице семьи. Я относилась к ней очень хорошо, тепло. Когда мамы не стало, она меня поддерживала, как никто другой, помогала во всем. Мы с Даней дружили еще со школы, общались, когда он поступил в универ и после его окончания… Разговоры о том, что мы будем парой, велись всегда. Наверное, я всегда была в него чуть-чуть влюблена, он мне нравится, гораздо больше, чем друг, но я всегда была полненькой. Поэтому стеснялась показывать чувства, да и вообще, вопрос с парнями у меня всегда вызывал сложности: отношений хотелось, секса — тоже, но попадались одни задроты или уроды.
Даня всегда шутил:
— На крайний случай, придешь, я тебе покажу звезды…
И, когда он неожиданно меня поцеловал после своего дня рождения, а потом прижал и полез в трусики, я растаяла.
Растаяла и поверила ему…
Так мы и начали встречаться: вместе провели целых шесть лет!
Я все ждала предложения руки и сердца. Но он, оказывается, использовал меня, как ширму, для своей матери, а сам за моей спиной и гулял с другими девушками, и в картишки поигрывал, и бизнесы продувал, один за другим.
Для последнего его начинания — бесконтактную автомойку — я продала родительскую квартиру.
Данил говорил, что закупил итальянское оборудование, участок выбрал, но дело прогорело, а вместе с ним — и мои денежки. Но я не обижалась и не делала из этого трагедии: ведь с кем не бывает провалов? А любимые люди всегда должны друг друга поддерживать и быть опорой.
Теперь я понимаю: он меня никогда не любил.
Просто.
Использовал.
И я отомщу…
Прямо сейчас!
Откладывать на потом то, что можно сделать сейчас, не стану.
Я сразу же поехала к матери Дани и выложила все, как на духу. Включила видео и показала всю гнилую натуру ее единственного, любимого сыночка.
Но у моей мести, к несчастью, оказались очень дурные последствия.
Глава 2
Людмила
— Сука жирная, выметайся!!
Дверь с грохотом влетает в стену.
Из нее аж вылетает кусок гипсокартона.
— Ты что творишь? Мы эту хату снимаем! — ахаю я.
На пороге спальни зверем замер Данил.
Здоровый, злой, рожа красная, как помидор.
Глазки маленькие, как у бешеного кабана.
— Выметайся… — ноздри трепещут. — Мразь последняя. Мозг совсем зарос салом, жирная тварь?!
Он делает шаг вперед и переворачивает комод возле кровати.
— Это ты мне изменил!
— ИЗМЕНИЛ?! — запрокинув голову, он лает, как шакал. — Изменяют тем, кому любят, тем, с кем по-настоящему состоят в отношениях, а ты… Просто удобная, одобренная мамой… подстилка! Никогда я тебя не любил. Никогда! И как же мне было мерзко между твоих ног… — кривится… — Буе!
— Замолчи! — стискиваю кулаки.
Он отходит в сторону и бьет кулаком по зеркалу, установленному на полу.
Между прочим, все это куплено на мои деньги, эти вещи переехали из моей старой квартиры.
— ПОШЛА ВОН! ЖИРНАЯ ЖАБА! СВИНОМАТКА! — орет он. — Пока я тебя не придушил. И знаешь, ты такая жирная, что даже руками тебя придушить не получится, надо будет проволоку на твою свиную шею набросить и только так… душить.
Высказав это, он тяжело дышит, опершись рукой о стену.
Второй ладонью растирает грудь в районе сердца.
— Ты на хрена маме все это показала? На хрена? Ее в больницу увезли. С приступом! Ее жизнь на волоске. Умрет — на твоей совести это останется, так и знай. А теперь… Выметайся. Выметайся! — повторяет глухим голосом.
— Ольге Борисовне плохо стало? — ахаю я. — В какой она больнице?
— А тебе зачем? Добить старуху? Выметайся!
Данил еще раз на меня взглянул так, что я решила не искушать судьбу.
По правде говоря, когда Данил пришел, я и так собирала вещи.
Только не свои, а его.
Ведь именно я нашла нам эту квартиру, когда свою продала. У мамы своей Даня жить не хотел, так что вот так мы решили: жить отдельно!
Еще я буквально позавчера оплатила квартиру на месяц вперед.
Со своих денег.
Из нас двоих уйти должен был он, а не я.
Но я не осмелилась сейчас спорить: потому что таким злым я не видела Данила никогда.
И, наверное, меня глушило чувством вины: в пылу мести я не подумала о том, как на старой женщине скажется видео, которое я ей показала.