Архип тяжело дышит. Он не из тех, кто любит долгие объяснения, а сейчас ему приходится вывернуть напоказ всю душу.
Наизнанку.
Прилюдно!
Ведь кругом полно любопытных зевак, которые прислушиваются к каждому нашему слову.
Я всегда старалась не быть на виду у всех, но впервые в жизни мне абсолютно все равно, кто и что подумает обо мне и об Архипе, о нас.
Решается, может быть, моя жизнь и судьба…
На запыленном вокзале маленького городка.
— Ты был там… Ты выяснял… Почему ты не сказал? — возмущаюсья.
— Я сказал. Между мной и Анжелой все кончено. Эта шалашовка прогорела и решила вернуться обратно под бочок состоятельному мужчине. Да не нужна мне такая дырка, которая и налево, и направоз звезденкой подмахивает! Амбиции я свои тешил, когда был с ней, а потом… все перегорело, не было привязанностей к ней. Почему не сказал? — ерошит волосы еще больше. — Мне казалось, я довольно ясно выразился: ТЫ МНЕ НУЖНА. ТОЛЬКО ТЫ! Куда яснее?
Молчит.
И потом спрашивает.
С некой претензией:
— А ты почему ничего не сказала? Почему тайком прочитала и даже не дождалась объяснений? Хоть бы в бок меня ткнула, да высказалась с претензией?
— Потому… Потому что мне, наверное, казалось нереальным, сказочным, что такой, как ты, может выбрать… меня, когда есть другие, — улыбаюсь натянуто.
— Нет никаких других. Для меня есть ТОЛЬКО ТЫ.
Он сжимает мои руки и опускается на одно колено. Прямо здесь, на грязной брусчастке.
— Людмила.
Вокруг ахают. Кто-то достает телефон, начинает снимать.
— Ты — единственная, кто заставил меня чувствовать всей душой, всем сердцем. С тобой я ни разу не сомневался, что выбрал правильно. Ты наполнила мой дом звуком, красками, жизнью. Обожаю, когда ты поешь на кухне, у тебя роскошный голос, обожаю, когда ты тусишь в сорочке на голое тело, это… провокация чистой воды. Мне нравится, что ты не пустышка. Ты — лучшее, что со мной случалось в этой жизни, а за сорок с небольшим лет я повидал всякого. То, что есть между нами, это разу и навсегда, вот что я чувствую.
Он замолкает, впервые за все время теряя слова.
— Я без кольца, потому что не успел заехать и купить что-то. Перехватить тебя, не дать тебе уехать было важнее. Людмила, выходи за меня.
Сердце бьется так, что кажется, выпрыгнет.
— Ты... серьезно?
— Никогда не был серьезнее.
Я смотрю на Архипа.
В его темные глаза, на его пальцы, которыми он стиснул мои руки.
Неужели мне это не снится?
Кто-то выбрал меня… МЕНЯ?!
Такую, какая я есть?!
— Решайся. Я сделаю тебя счастливой. Хочешь, в деревне жить останемся. Не хочешь — в город поедем. Мой дом теперь там, где ты.
Невероятно.
Сказочно…
У меня голова идет кругом, сердце бухает где-то в горле, и от эмоций голос звучит совсем тихо.
Может быть, стоит поверить в чудо?
— Да, — шепчу я. Со слезами. — Да, я выйду за тебя.
Поднявшись с колен, Архип подхватывает меня на руки, кружит, не обращая внимания на толпу.
— Только попробуй еще сбежать! — угрожающе рычит мне, целуя. — Поймаю, свяжу и… наказывать буду. Долго и сладко.
Я просто прижимаюсь к нему, пряча лицо на его груди.
Снова плачу, но теперь уже от понимания, что я от страха надумала больше, чем было.
Как же легко становится на душе, когда все недомолвки, подозрения и недосказанности остаются позади.
Казалось бы, чего проще — просто сказать, как есть?
Но, если бы все было так просто, неужели бы мы тогда знали цену счастья и любви?
Эпилог
Людмила
Спустя несколько лет
Я просыпаюсь от того, как губы мужа скользят по моей шее — горячие, нетерпеливые.
— Архип… — пытаюсь протестующе его придержать за плечи, но он уже перекрывает мне рот поцелуем.
Его руки — грубые, привыкшие к работе, — сейчас осторожны и внимательны, как никогда. Скользят по моим бедрам, поднимают ночнушку, заставляют кожу гореть под прикосновениями.
Трусики через миг сбиты в сторону, подушечкой пальца он ласкает меня, разогревая для утреннего секса.
— Ты сегодня особенно вкусная, — хрипит он мне в ухо.
Его каменная эрекция нетерпеливо упирается мне в бедро.
— Это потому что ты сегодня особенно нетерпеливый, — смеюсь я, но смех обрывается, когда его пальцы находят то самое место.