Поэтому, и исключительно поэтому я двинулся в сторону соседского дома.
Перемахнул через забор, огибая деревья бурьяна, последние кусты раздвигаю локтями и…
Просто выпадаю в полнейший ахтунг от увиденного.
Прямо на уровне моих глаз — женская пилотка.
Светлая кожа, нетронутая загаром, немного русоволосого пушка, расплывшегося в стороны, к бедрам. Это, кстати, признак сильной половой конституции, какого-то хрена всплыло в голове.
Шикарные, широкие бедра, переходящие в тонкую, для такой комплекции, талии.
Ниже, да-да, ниже…
Ну, потому что баба бултыхнулась вниз головой, поэтому ее грудь была, соответственно ниже, а не выше.
Ее грудь даже под сарафаном, в такой неправильной позе, давала о себе знать: тут уверенная четверка.
Сладкие сиськи колыхались под сарафаном, а сама обладательница этих роскошных форм едва дышала.
И, увидев мои ноги, заморгала медленно-медленно.
Прикусила верхнюю губу, втянув ее в ротик, и меня вштырило: хрен колом поднялся, концом уперся в ширинку.
В глотке аж рык родился:
— Охренеть, вот это привет… Соседушка! Я, конечно, знал, что в деревнях бабы, очуметь, какие голодные! Но чтобы вот так, сходу… терять трусы…
— Сними меня! — выдыхает соседка.
Делаю еще один шаг к ней, разглядывая рыжевато-русые волосы, густые, собранные в косу.
Ох, в такие волосы только кулак запустить и намотать, намотать хорошенько, а ее саму — прижать грудью к стене и врезаться сзади.
На скорости.
Так, чтобы бедра шлепались о ее пышный зад громко и четко!
— Снять тебя? На час? Нет, мало. Давай на ночь тебя сниму! — предложил я, поправив ширинку.
Глава 4
Людмила
— Сними меня! Сними немедленно, нахал! — воплю я.
Хуже ситуации и не придумаешь: я осталась без трусов, платье задралось и оказалось на груди и подмышками.
Я вишу вниз головой, все сокровище — нагишом, перед взглядом брутального, бородатого нахала, который разглядывает меня с огоньком в глазах.
С похотливым огоньком!
И бросает намеки, не менее кошмарные.
Умереть — не встать, вот это «подарочек»
— Помоги мне, чего стоишь?! — злюсь.
Боюсь сделать хотя бы одно лишнее движение, но все же позволила себе потереть кончик носа, намокший от пота, и вдруг…
Ткань платье, на которой я держалась, просто на честном слове, начала трещать.
Мужлан продолжает меня разглядывать, не думая даже помочь в этой ситуации, а я…
Просто мысленно прощаюсь с жизнью.
Как минимум, с жизнью здорового человека, ведь падение вниз головой не грозит ничем хорошим, кроме закрытой черепно-мозговой травмы и перелома шеи.
Может быть, я вообще…. умру.
— Ааааа!
С этим воплем я все-таки лечу вниз.
Я четко ощутила мгновение, когда даже минимальной поддержки не стало.
Тело летит вниз, я прощаюсь с жизнью.
Падение длилось всего секунду, не больше.
Но для меня эта секунда стала пыткой и растянулась в бесконечность, полную страха и паники.
Однако удара не последовало.
Мое тело зависло, а потом его резко крутануло, и я оказалась прижата к широкой, мускулистой груди мужчины.
Он — высокий, большой и… невероятно сильный, если удерживает на весу — меня — девушку не миниатюрной комплекции.
Во мне восемьдесят килограмм…
Мой бывший, Даня, тоже был высокого роста, не такой плечистый, и его руки не напоминали силки, попав в которые невероятно сложно выбраться.
Откровенно говоря, Даня меня на руки ни разу не поднимал, а этот…
Здоровяк держит меня и даже не шелохнется, не моргнет.
Он опустил взгляд вниз, рассматривая меня, а я не могу посмотреть на него в ответ.
Мое лицо горит, дыхание — сбившееся.
Тело застыло, его переполняет невероятная нега и умиротворение: я в безопасности и, кажется, цела, потому что не испытываю боли.
От мужчины вкусно пахнет. Запахи самые простые, их без труда можно разложить на составляющие: мускусный пот, сигареты, гель для душа и неожиданно громко звучит аромат недешевого парфюма.
Откуда у деревенского жителя такие возможности, можно только догадываться.
Или все гораздо проще — зашел в магазин, брызнул на себя из тестера и помчался окучивать деревенских красоток.
Тьфу, Люда, ты же на это не повелась, правда?
Однако сердечко не обманешь, а оно так взволнованно трепыхнулось в груди.
— Вот это у тебя большие и красивые… — присвистнул мужлан.
Его взгляд переместился на мою грудь, которая сейчас колыхалась взволнованно из-за участившегося дыхания.
Платье даже на груди держалось на честном слове: лиф сполз непростительно низко. Еще немного — и будут видны соски.
То есть, мужлан почти все мои прелести увидел!
Я возмущенно поднимаю взгляд на мужчину.
Он, кашлянув, добавляет:
— Глаза.
Голос осип, стал хриплым. С той низкой, выверенной хрипотцой, от которой трусики, если бы они на мне были, обязательно бы захотели слететь.
Но мои трусы-парашюты пятьдесят второго размера остались болтаться на гвозде.
— Какие у тебя большие и красивые глаза, — произносит мужлан.
Отпускать меня не спешит, напротив, прижал так крепко, что грудь едва не выпрыгивает из одежды.
— Спасибо, что поймали, а теперь… опустите меня.
— Опущу, — качнул головой в знак согласия. — Но не отпущу.
— Что?
— Отпущу только после того, как ты отблагодаришь спасителя. Есть у меня на этот счет… — снова начал пялиться на мою грудь. — Две потрясающие, классные сись… Идеи.
Ах, идеи у него имеются!
Нахал! Бородач озабоченный.
Едва встав на ноги, я одергиваю платье и одариваю спасителям самым строгим и недовольным взглядом, на который способна.
Мне кажется, он ростом под два метра. Я рядом с ним смотрюсь, как круглая кнопка или колобок.
Широкое лицо, темные волосы и брови, длинные ресницы.
Внимательный карий взгляд.
Красивый, вздохнула я про себя.
Да что за непруха такая: на моем пути снова повстречался красивый мужчина. Но я уже научена горьким опытом: с красивыми лучше не связываться, они себе на уме и потрясающие эгоисты, подлец.
К тому же все впечатление от лица мужчины портила довольно густая и длинная борода. Как у деда какого-то!
Вот и славно: есть у него недостаток внешности, а уж в характере даже спустя несколько секунд взаимодействия я выявила негативные черты.
— Как звать тебя?
— Никак не надо меня звать, спасибо. Благодарю за то, что не позволили упасть…
Он приближается ко мне, обдав смесью аромата парфюма и мужского запаха:
— Ты только свистни, я тебе еще и не так поддержать могу, — снова эта ухмылка и голодный блеск в темных глазах.
— Еще раз спасибо и… покиньте мою территорию! — чеканю я.
Голодный блеск в глаза мужлана не угасает ни на секунду.
Он, либо глухой, либо контуженный…
Такое тоже бывает.
Я повторила громче.
Твердым голосом:
— Спасибо и… покиньте мою территорию!
Только после этого искорка плотского интереса в глазах мужлана сменяется недоумением.
— Что?
— Что слышали! — всплескивая руками.
Грудь подпрыгивает. Взгляд мужлана становится совсем уж неприличным…
Нет, это ни в какие ворота.
Он, что, большую грудь никогда не видел?!
— У меня к вам вообще, много вопросов. Как вы проникли сюда? Это, между прочим, частная территория! Покиньте немедленно.
Мужлан выпрямляется.
До этого он стоял в расслабленной позе, а сейчас расправляет плечи, немного выкатывает грудь вперед и засовывает руки в карманы брюк.
Руки у него большие, пальцы длинные, но это руки не деревенского жителя. У него не руки работяги, из чего я делаю вывод: это не местный.
Вдруг осенило: неужели это тот Лужников, о котором говорил дядя Митяй?
Сосед?!
— Не думал, что вы, новосельские… Такие неприветливые! — произносит сквозь зубы.
— А мы такие, ага. Чужакам здесь не рады!
— Даже тем, кто жизнь спасает? — зыркнул недобро.
— Да без разницы, вообще! Тем более, это, кажется, у вас кто-то стрелял? Очень уж близко выстрелы прозвучали. Вы, вообще, с головой дружите или как?! Стреляете во дворе! — разошлась я.
— Воу-воу… Не ори ты так, соседка. Пошел я… Еще постреляю!
С этими словами мужлан уходит. Но перед этим он что-то сдернул с лестницы.
Я смотрю, как он удаляется по дорожке, и вдруг понимаю: он сорвал мои трусы.
Возле забора мужлан останавливается и, не поворачиваясь, бросает мне:
— Архип я. Захочешь забрать трусы, мой дом — слева от твоего.
Забрать трусы?!
Идти к нему с поклоном, чтобы забрать драную тряпку? Еще чего!
— Себе оставьте! — кричу ему вслед. — На память!
Сосед замирает у забора, на несколько секунд.
Крепко сжимает трусы в кулаке.
Сердце екнуло: эта дерзость может дорого мне обойтись.
Но он без единого слова перемахивает через забор.