Мрачный, пустой дом. На моих контактных линзах серая пелена. Зато у меня есть работа. А у них нет. Они трусы. Все боятся одиночества. Нужно иметь силу, чтобы лежать и сознавать свое одиночество. Их интересует только секс. Совокупление — вот для чего им ночь. Мне же нужна трагедия. Громкое убийство. Кровавая резня. Землетрясение. Разрушенный город. Хоть что-нибудь, чтобы мою фамилию упомянули на одной странице с именами знаменитостей».
Письмо, которое Винсент прислал мне по электронной почте в Лос-Анджелес
73
Дафна, а затем Кари с Нилом совершенно разбили сердце Винсента. В последние полтора года он все больше замыкался в себе. Сосредоточившись на творчестве, он написал еще некоторое количество песен, пару-тройку сценариев для кинофильмов, а также кучу телесценариев на несколько сезонов вперед. К концу одиннадцатого года он постиг все знания, которые ему могла дать школа. Преподаватели пришли к единодушному мнению, что Винсент полностью готов к самостоятельной профессиональной деятельности.
Винсент окончил академию, и летом я снова отправился в Лос-Анджелес, чтобы помочь Силвейну продвинуть телесценарии, поскольку я лучше него был знаком с материалом. Я предложил Винсенту составить мне компанию, но он заявил, что не хочет вообще никуда, а в Калифорнию и подавно. Отказавшись от поездки, Винсент добровольно заточил себя в новой квартире, которую купил на очередной гонорар — десять процентов с прибыли от продажи диска Чеда Картера.
Альбом, скромно поименованный Чедом «Само-Званец», вышел, когда Винсенту было семнадцать. Всего через год Чеда объявили спасителем музыкальной индустрии. Он обладал талантом, исполнял умные, содержательные песни. Притягательная внешность, невероятный шарм и скандальное поведение, благодаря которому о нем постоянно писали в газетах, — все это делало доходы Чеда поистине фантастическими.
Чед Картер являл собой типичную знаменитость, но его музыка отличалась от прочей, и массовая аудитория принимала новую звезду на ура. Приблизительно в это же время до публики дошли произведения и других воспитанников академии, для чего немало постарались издатели, агенты и менеджеры «Нового Ренессанса» — такие, как я. Примерно половина этих творений получила признание, хотя большую часть материала я бы назвал претенциозным. Тем не менее в целом проект «Новый Ренессанс» работал по плану.
Винсент по-прежнему жил в Кокомо — податься ему было некуда. Он хотел переехать в Крэмден, поближе к братьям и сестре, но позже решил, что это им не понравится. На его письма они отвечали редко. Винсент остался в Кокомо, в дешевой двухкомнатной квартире, чуть меньшей по размеру, чем предыдущая.
В новой квартире были белые стены, на полу лежали белые ковры. Напротив телевизора стояли подержанный диван и два кресла. На полу, рядом со стереопроигрывателем, высились кучи дисков и книг, собранных Винсентом за десять лет. Многие из них подарил ему я.
Гостиная соединялась с кухней, которой Винсент практически не пользовался, так как предпочитал заказывать на дом пиццу, сосиски и гамбургеры. Рядом с кухней размещалась спальня, однако Винсент почти не заходил туда, а спал на кушетке в гостиной, там же, где и работал.
Прочитав все телесценарии, написанные Винсентом, я понял, что пора лететь в Калифорнию. Телевидению явно не хватало качества и интеллектуальности — главных достоинств, которыми отличались сценарии нашего гения.
Вскоре после переезда Винсента я снова забронировал номер в отеле «Ренессанс Голливуд». Я не знал, как долго дела задержат меня в Калифорнии, поэтому перед отлетом снабдил Винсента изрядным запасом спиртного — так распорядилось мое руководство.
74
Меня и Силвейна пригласили в очередной роскошный офис с черным декором, расположенный на десятом этаже здания «Ай-Ю-Ай-Глоуб-Тернер». Здесь находилась штаб-квартира «Эмпайр телевижн», головной телекомпании корпорации. Нас ждала встреча с президентом компании и главами кабельных каналов. Липовиц до сих пор имел немалое влияние в мире шоу-бизнеса и на сей раз использовал его, чтобы организовать наше рандеву с этими людьми, ранее бывшими у него в подчинении.