В этот, да и во все последующие дни, перед выездом Игоря вновь на ЖБК, Игорь старался уловить малейшую возможность, чтобы приласкать свою любимую в их "укромном уголке".
- Скоро я не смогу так часто видеть тебя, - сказал он с грустью, сидя за рабочим столом во время работы, - Без тебя мне будет так тоскливо. -
- А знаешь что? - повернулась к нему Светлана с лицом, на котором отражался восторг оттого, что она придумала, - Давай я в эту субботу приеду сюда, как для работы, а мы с тобой проведём всё это время в кабинете кардиологии. Я смогу взять ключ у Колодина, скажу ему, что мне нужно будет самой снять себе кардиограмму. Он даст. А его самого в субботу и в воскресенье в санчасть не пускают.
Там, в кардиологии, есть большой больничный топчан. Я принесу шампанское, конфет, чего-нибудь ещё. И мы так прекрасно проведём там всю субботу. Хорошо? -
- Нет, нет, что ты, - возразил на это Игорь, - Я не допущу, чтобы ты из-за меня здесь рисковала. Какое шампанское? Как ты его пронесёшь сюда? Да там и стены тонкие, слышно всё будет. -
- А мы шёпотом там будем разговаривать. А в вестибюле никого и не будет. Санчасть же не работает, некому там будет и слушать, - продолжала настаивать Светлана, - И шампанское я пронесу. У меня никогда не копаются ни в сумочке, ни в пакете. И даже не смотрят, когда я им их раскрываю для показа. -
- Нет, нет, это исключено, - вновь проговорил Игорь, - В зоне везде есть глаза и уши, о которых ты и не подозреваешь. Вспомни хотя бы глаз в дырке забора. Нет, я против всего этого. -
- Ну и зря, - отвернулась Светлана, как бы обиженно, - А я всё равно всё принесу... И пусть всё это лежит здесь и дожидается, когда ты захочешь. -
В последующие дни Светлана ещё пару раз пыталась уговорить Игоря провести субботний день так, как она предлагает. Говорила, что они включат у себя компрессор, чтобы он тарахтел, и их тогда труднее будет услышать в кардиологии. Но Игорь, знающий зону намного лучше Светланы, всегда был против.
Эти дни были для Игоря особенными не только тем, что после них он не сможет уже так часто видеть свою любимую Светку. Оказалось так, что в эти дни он последние разы встречался со своими друзьями, - с Толиком Карпачёвым и с Юркой Яковлевым.
Юрка Яковлев встретил его, когда он выходил после ужина из столовой. Он сообщил, что сегодня он прошёл суд "на посёлок" и специально пришёл сюда, чтобы позвать Игоря "отметить это дело". В Отделе труда Гена уже кипятил воду в двухлитровой кружке, на столе стояли три стакана, и лежала кучка конфет в фантиках, среди которых было несколько шоколадных. Юрий сказал Игорю, что особых угощений у него нет, но у него стоит ещё та банка сгущёнки, которую раньше принёс Игорь и просил отложить её на время.
- Значит, это время сейчас и пришло, - сказал Игорь. Он был искренне рад тому, что Юрий прошёл суд.
Вскоре они пили парёнку, курили и разговаривали. Юрий рассказал какой эффект произвела на суд газета со статьёй заслуженного судьи, в которой она утверждала, что Юрий "твёрдо стал не путь исправления". Потом у них пошли разговоры о "химии", о "поселении", о возможности уйти с "химии" или с "посёлка" по УДО. Игорь вспомнил Саню Шашникова, который давно уже был "на посёлке".
- Шашникова уже нет, - сказал Юрий, - Умер "на посёлке".
- Как умер? - удивился Игорь, - Он же такой здоровый был. Сталинский сокол. -
- Может, заболел чем, - пожал плечами Юрий, - А может, и убили. Там ведь любому начальнику выгодно констатировать просто смерть, а не его убийство. Для них и "химик" и поселенец - то же самое, что зэк. А убийство - это уже пятно на начальника и на органы. А кому нужны такие "пятна"? -
- Давайте не будем сейчас о грустном, - заметил Гена, и все молча согласились с ним. О грустном больше не вспоминали и не говорили. Игорь сообщил о том, что начальник его отряда готовит и вскоре подаст документы Игоря "на химию".
- Успеха тебе, Игорь, - пожелал ему Юрий, - Помни о том, что я тебе уже говорил. Обдумывай всё заранее, чтобы потом не было проколов. -
Игорь ушёл ещё до отбоя, сославшись на то, что не хочет сейчас случайно схлопотать нарушение "за хождение после отбоя". Больше Юрку он не видел, его увели на этап из зоны в то время, когда Игорь уже выезжал на работу на ЖБК. Впоследствии от него "с посёлка", который он отбывал в небольшом городском посёлке, пришло письмо, на которое Игорь ответил. Но это письмо было первым и последним. Больше писем от него не было или Игорь их "просто" не получал.
Толика Карпачёва Игорь видел за это время три раза. Первый раз Игорь зашёл к нему вечером, вскоре после того, как Михалыч пообещал Игорю подать его документы "на химию". В этот раз они неплохо посидели, попили чайку, Анатолий сыграл пару концертных вещей на баяне. А потом он рассказал Игорю недавнюю историю.
Оказалось, что начальник их больнички сдал городским ментам родителей какого-то зэка, которые предложили ему пять тысяч долларов за то, чтобы он сделал актировку их сыну. Менты взяли этих родителей в ресторане, где они сидели за одним столом с начальником больнички, сразу же после того, как они передали ему пачку долларов в незапечатанном конверте.
- Теперь неизвестно, как кончится вся эта история, какое будущее будет у этих родителей, и какое будущее ожидает нашего начальника больнички, - сказал тогда Анатолий своими постоянно улыбающимися губами.
Во время второй встречи Игорь вновь спросил у Анатолия, верно ли то, что новый начальник Спецчасти может за триста рэ сделать "химию". Анатолий опять ответил, что не знает точно, но слушок об этом идёт.
Третья встреча была уже в какое-то воскресенье, когда Игорь, уже пару недель выезжавший на ЖБК, зашёл к нему днём после обеда. В разговоре за чаем, Анатолий сильно возмущался тем, что уже всякая мразь стала выходить "на химию", что нужно писать об этом куда надо и прочее и прочее.
- Толик, ты же знаешь, что ворон ворону глаз не выклюет, - заметил на это Игорь, - Успокойся, ты же знаешь, что начальник у них всегда прав, а виноватым будет тот, у кого меньше прав. А у зэка вообще нет прав, есть только обязанность подчиняться начальству. -
- Да ты посмотри, сколько в зону уже этих начальников пришло. Садят ведь их, - не унимался Анатолий, - Андропов уже многих подчистил. И по всему Союзу чистят. -
- Но это же при любой смене власти ставят "кого надо" и убирают "кого не надо". Ставят "своих". Это идёт сверху донизу. А кто из них лучше и кто хуже? Все они друг друга стоят. Я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак. -
- Но надо же что-то делать, - говорил Анатолий, чуть успокаиваясь, - Нельзя же чтобы всякая мразь чувствовала себя победительницей. -
- Да плюнь ты на всё на это, - сказал Игорь, - Успокойся и думай о том, как бы самому отсюда вырваться, и как не навредить себе в этом.
Вспомни, "если хочешь поработать, - ляжь, поспи, и всё пройдёт". Вот и ты сейчас лучше ляжь и успокойся. Не стоит шебутиться попусту, и трепать себе нервы. А мразь и на воле найдёт себе нужную "награду".
Ладно, пойду я уже. Пока, Толик, счастливо. -
Игорь пожал на прощание руку Анатолию и ушёл.
Больше его он не видел. А спустя пару недель, по зоне прошёл слух, что "Карпача отправили куда-то на этап, неизвестно куда и в какую зону", что отправили его за то, что он написал куда-то жалобу и послал её письмом через волю.
В понедельник Светлана сказала Игорю, что в субботу ей пришло извещение, и она получила триста рублей от его родителей. Игорь попросил её завтра принести их ему. Он часто думал о том, через кого можно выйти на нового начальника Спецчасти, но ответа пока не находил. "Пусть деньги будут при мне, когда представится такой случай, - решил он, - Всё должно быть под рукой, когда понадобится".