— Извини, но я первый, — улыбнулся Артем и обогнул Станиславу, которая уже шагнула к проему.
Дан замыкал шествии. Они спустились на несколько ступенек, и громкий скрежет возвестил, что шкаф и плита встали на место, надежно закрыв проход.
«Что-то последнее время, я только и делаю, что лазаю по странным подвалам и блуждаю по полутемным коридорам», — подумала Станислава, разглядывая в рассеянном свете фонарика извилистую кишку узкого прохода.
***
Путь по катакомбам плохо отложилась в памяти Станиславы. Она все ускоряла шаг, могла бы бежать, но пол и стены были столь не ровные, что споткнувшись можно было спокойно разбить голову и переломать руки-ноги. К тому же впереди маячила широкая спина Дана, который обогнал Станиславу сразу после спуска с лестницы, и теперь указывал путь. Без него, Станислава точно бы заблудилась, не помогли бы ни карты, ни планы.
— Вроде, добрались, — неуверенно произнес Дан.
— Что? Правда?
— Ага, за этой стеной уже подземелья замка, — подтвердил Артем.
— Тогда открывай, чего ждешь!
— Сперва Инвалид проверит обстановку, а уж потом… — начал Дан.
— Замок пуст так же, как и город. Открывай!
— Откуда ты?… — Дан взглянул на Артема, и парень исчез.
— Она права, — проговорил он, вернувшись практически сразу.
— Ну!!! Быстрее!!!
Дан еще раз подозрительно взглянул на девушку, дернул за выступ камня, и часть стены, шириной в три кирпича уехала в сторону. Едва проход достаточно расширился, Станислава проскользнула и, ни на кого не обращая внимания, побежала по коридору. Здесь она не нуждалась в проводнике, точно зная, куда ей надо. Лишь луч фонаря бешено скакал по мокрым неровным камням стен и крупным плитам пола.
Поворот, еще поворот, нужная дверь. Вот только ноги вдруг предательски задрожали, и руки точно оцепенели. А вдруг она уже опоздала? Из-за неплотно прикрытой двери донесся тихий стон, и Станислава забыв обо все, ворвалась в темную комнату. Луч фона в дрожащих руках выхватил белую рубашку, блеснул на волосах, лежащего на полу Тимура.
Он сильно изменился за те несколько часов, что Стася мчалась к нему. Черты заострились, под закрытыми глазами пролегли темные круги, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Частое дыхание вырывается сквозь неплотно прикрытые губы. Из темного пятна на рубахи выплыл светящийся шарик, устремился к потолку, с тихим шипением погас. И тело Тимура изогнулось дугой, точно пытаясь поймать, вернуть кусочек чужой души обратно. Парень захрипел, зубы впились в нижнюю губу, уже искусанную до крови.
Станислава только сейчас смогла стряхнуть оцепенение, подбежала, упала рядом, вцепилась в его руку и замерла, боясь прикосновением причинить еще большую боль.
— Тимочка, — прошептала она, — Тимочка, я пришла…
Сначала показалось, что Тимур даже не услышал, но веки его задрожали и с трудом открылись, глаза нашли ее, губы изогнулись в кривом подобие улыбки.
— О, Славка, — осипший, практически неузнаваемый, голос, — ты здесь… Даже если это… всего лишь бред… Ты ведь знаешь, я боюсь… одиночества. А уж умирать совсем одному… так страшно…
Тимур говорил едва слышно, с длинными паузами, а Станислава не могла и слова вымолвить.
— А я ведь боялся… что так и не успею сказать… прости… Я давно хотел это сказать… а сейчас… Прости за ту ночь после выпускного… Прости меня, не за то что она был…. а за то… что утром я притворился… что ее не было… я испугался…
— Что за охинею ты несешь? — нашла в себе силы проговорить Станислава. — Я не затем сюда так рвалась…
Тимур ее не услышал, его тело опять выгнулось дугой, шарик света устремился к потолку.
— Еле тебя нашел, Ведьмочка! — раздался голос Артема, — Быстро бегаешь!
Он как обычно вышел из тьмы, миновав дверь, опустился рядом с девушкой, взглянул на искаженное болью лицо Тимура, и проговорил что-то обращаясь с Станислава:
— А? — девушка не разобрала ни слова.
— Все с тобой ясно, — пробормотал парень и опустил свою деформированную ладонь на лоб Тимура.
Помолчал совсем немного, медленно отнял руку, сжал пальцы, и лишь после этого поднял обеспокоенное лицо, взглянул на Станиславу. И девушка поняла — он сейчас скажет то, что она не хочет слышать.
— Боюсь, тебе осталось совсем мало времени для прощания. И, думаю, Дан ничем не поможет, — проговорил он виновато.
— Приведи его! — твердо попросила Станислава.
— Но он сейчас…
— Приведи! Пусть он сам…
Артем вздохнул и растворился во тьме. Стоило ему исчезнуть, Тимур опять открыл глаза.
— Ты все еще здесь? — тень улыбки коснулась его губ. — Как хорошо… У меня оказывается есть сестра… Настя… представляешь наша Настя… и брат… брата зовут…
— Артем, — подсказала Станислава.
— Да, наверное… Я забыл спросить… Семья… я так рад… так хотел опять… Ты ведь позаботишься о них… когда меня…
Он опять захрипел от боли, теряя с украденной душой, кусочек жизни, и, похоже, сознание.
Скрипнула дверь, вернулся Артем, привел Дана.
— Дан? — с надеждой взглянула на парня Стася, но тот лишь сочувственно взглянул и отрицательно покачал головой.
Станислав отвернулась, зло проговорила:
— Уйдите. Оба. Я вам не верю.
— Стася, не плачь, — раздался голос очнувшегося Тимура.
— Я не плачу, — всхлипнула в ответ Станислава, размазывая слезы по мокрым щекам. — Я тебя вытащу из этого проклятого места! Я тебя обязательно спасу!
— Глупенькая моя девочка. Ты и так меня спасаешь каждый день. Я живу и улыбаюсь ряди тебя. Ты мой свет. Я так бы хотел укрыть тебя ото всех, спрятать, сделать лишь свое. Я всегда боялся сказать тебе это. Но теперь, когда ничего не исправить, когда нет и не может быть продолженья, я могу сказать: как же сильно я тебя люблю.
Станислава молчала, ее душили слезы. А у Тимура голос вдруг окреп, и глаза, такие родные, знакомые, прояснились и смотрели только на нее. Он медленно, точно преодолевая толщу воды, поднял руку, провел кончиками пальцев по губам, прикоснулся к щеке. Станислава поймала его руку, прижалась плотнее к широкой ладони.
— Прости меня, Славка, что оставляю одну. И пожалуйста, присмотри за моей семьей, за Настей и братом. И еще. С Мишкой случилось что-то паршивое, но я верю, тебе удастся…Солнечная, милая моя девочка…
Грудь его опустилась, сердце замерло, глаза закрылись. И рука, вдруг став такой тяжелой, выскользнула из ослабевших пальцев Станиславы.
***
А потом она кричала ему, какой он эгоистичный придурок, что он просто не имеет права бросать ее одну, и еще что-то оскорбительное — зло, во всю мощь своих легких. Не желая верить, что его уже нет, и он ее не услышит.
— Почему, почему они все твердили, что я сильная? — прохрипела она в пустоту голосом, севшим от крика, — Ведь я даже не могу помочь тому, кто так сильно во мне нуждался. Если я часть какого-то ведьменского рода, то почему этот род не поможет мне сейчас? Он смысл, а без него не имеет значения…
Она уткнулась в его грудь и рыдала, вжимаясь все сильнее, но слезы не приносили облегчения. Они утекали, опустошали, но не приносили успокоения. Чем больше она плакала, тем холоднее ей становилось. И в какой-то момент она вдруг испугалась, что и он тоже замерзнет. Она обняла его крепче, укрыла собой, ей и вправду показалось, что частичка тепла перетекла от нее к нему, но не согрела того, кто уже не нуждался в тепле. И вот тогда она осознала, что это и вправду конец. И пустоту, вымытую слезами, заполнили безразличие и желание тихой смерти рядом с ним.
Сколько она так пролежала, Станислава сказать не смогла бы. Время теперь не имело значения. Но в какой-то момент она почувствовала — какая-то тварь пытается оторвать Тимура от нее. Видимо Дан пришел и хочет его похоронить. Но это не правильно! Она не отдаст! И Станислава с силой вцепилась в Тимура, не желая отпускать его.
— Славка, ты порвешь мою любимую рубашку, — донесся до нее такой родной голос Тимки.
Станислава не веря себе распахнула глаза и выпрямилась. Тимур, очень осунувшийся и бледный, но совершенно живой, пытался выбраться из-под Славкиной тушки и сесть. Девушка с силой ущипнула себя за ногу, и вздрогнула от боли — это все ж таки не сон.