Появление Тэлли на телевидении увенчалось огромным успехом. Он взял с собой (совершенно случайно-как сам утверждал) копию большого ряда пятен и после соло на барабане поймал себя на том, что показывает ее дикторам и телеаудитории Незамедлительно на студию обрушился поток телефонных звонков, телеграмм и писем - порой даже пугающих, если принять во внимание письмо какой-то женщины из Смоллхиллса, штат Арканзас, благодарившей Тэлли за то, что показал ей "чудесное воплощение Бога".
Драм-н-дрэг превратился в национальное помешательство. Среди быстро растущей орды его фанов стало обычным приветствием с отстукиваемым пальцами ритмом, включавшее сильный хлопок по плечу, чтобы выделить "ТА". (Здесь Гориус Мак-Интош сделал глоток из своей бутылки и вмешался в разговор, сообщив о стихийной процессии в больнице, ритмично марширующей с сильным шагом на "ТА". Безумное шествие было прервано силами обслуживающего персонала, и двое больных обратились в медчасть по поводу сильных ушибов). "Нью-Йорк Таймс" поместила сообщение из Южной Африки, в котором описывался разгон полицейскими толпы студентов Кейптаунского университета, скандировавших "Шлумп Шлидди Шлидди. Шлумп ШЛА Шли" - что являлось, как заявили корреспондентам, лозунгом противников апартеида, составленным на искаженном африканере.
Но как в том, так и в другом случае музыкальная фраза на барабане и ряд пятен на холсте уже перешли в разряд новостей, заставив Саймона и его друзей засмеяться и содрогнуться одновременно. Небольшому городку в штате Индиана пришлось бороться с неожиданно захлестнувшим его новым явлением, прозванным в молодежной среде Барабанной Субботой. Некий радиотелерепортер известил, что последним криком моды среди студийного персонала стали "кляксо-карточки", их носили в сумках или нагрудных карманах, чтобы в любую минуту извлечь и уставиться, - считалось, что это незаменимое средство от скуки, приступов раздражения и хандры. В сообщениях о кражах среди прочих вещей, заявленных пропавшими, стали фигурировать "только что купленные пятнистые портьеры", одна женщина заявила, что ее не интересуют "пропавшие предметы", умоляла вернуть лишь портьеры, имевшие большое успокаивающее воздействие на мужа. В школах настоящим поветрием стали куртки с изображением ряда известных пятен, на драм-н-дрэговских вечеринках появляться можно было только в чем-то, украшенном теми же пятнами. Некий английский прелат в своей проповеди яростно обрушился на "эту новую оглушающую американскую манию, по-ягуарьи скрытно наносящую тяжелые увечья". Сальвадор Дали наотрез отказался говорить что-либо об этом интервьюировавшему его журналисту, за исключением двух загадочных слов: "Время пришло".
Заикаясь, Гориус Мак-Интош объявил, что в лечебнице стало "совсем горячо". Дважды за прошедшую неделю его выгоняли с работы и затем опять восстанавливали. Подобным же образом в больнице сначала запретили, а потом снова стали поощрять - в основном уступая просьбам помощников психиатров - действия сторонников мгновенной терапии. Копии Мак-АТШПа попали в руки врачей общей практики, которые, игнорируя подлинное назначение, использовали их вместо электрошока и транквилизирующих препаратов. Группа прогрессивных психиатров, именующая себя "Младотурки" *, распространяла утверждение, что "Мак-АТШП" являет собой опаснейшую со времен Альфреда Адлера угрозу классическому психоанализу Фрейда, и добавляли к этому жутко ученые ссылки на средневековую Манию плясок. Это свое сообщение Гориус закончил, почти испуганно оглядывая пятерых друзей и крепко прижимая к груди бутылку виски.
Лафкадио Смитс, казалось, был взволнован не меньше предшественника, даже когда говорил о прибылях своих разрастающихся предприятий. Один из его четырех чердаков был ограблен, а другой среди бела дня захватил рыжебородый сатанист Гринвич-Виллиджа, заявивший, что ряд пятен - это не что иное, как добытый обманным путем таоистский магический символ ужаснейшей силы. Были и анонимные письма с угрозами, исходившими, по мнению Лафкадио, от преступного наркосиндиката; мафиози считали его автором
* То есть активные сторонники реформ (по аналогии с реформистской националистической партией, созданной в Турции в конце XIX века).
"кляксо-карточек", составляющих конкуренцию героину и являющихся более слабой разновидностью наркотика. Он заметно вздрогнул, когда Тэлли поведал собравшимся о том, что фаны пристрастились к выпускаемым Лафкадио пятнисто-узорчатым галстукам и рубашкам.
Лестер Флегиус сказал, что вышедшие из печати экземпляры дорогого и солидного промышленного журнала с его притягивающим внимание символом уже стали редкостью, многие исчезают прямо из частных офисов и состоятельных домов или, что случается чаще, из них просто выдирают страницы.
У Нормана Сэйлора из его запертого университетского кабинета на третьем этаже стянули две фотографии самых первых брызг-пятен, и вскоре огромная их копия, нарисованная каким-то черным водостойким веществом, появилась на дне бассейна женской гимназии.
По мере того как интеллектуалы продолжали обмениваться информацией, становилось ясно, что они даже больше, чем казалось на первый взгляд, были обеспокоены всеохватывающей властью барабанной фразы и ряда брызг, равно как и провалом своих попыток справиться с этим наваждением, следуя советам Нормана. Во время дневного воскресного концерта в баре Тэлли, как заевшую пластинку, заклинило на этом ритме на целых десять минут, прежде чем ему удалось остановиться Но особенно насторожило то, что ни один из присутствовавших в зале этого не заметил - он был твердо убежден, что если бы не порвалась кожа барабана, они сидели бы, как примерзшие, до тех пор, пока он, молвтя руками, не умер бы от изнеможения.
Да и сам Норман, ища спасения в шахматах, поставил в блице мат, передвигая фигуры в отсчитываемом подсознанием ритме р-румп-титти, так что последний ход пришелся как раз на ти ход пешкой после сильного шаха ферзем на ТА. Лафкадио, принявшись готовить обед, поймал себя на том, что, мешая салат, выделывает рукой р-румп-титти кренделя ("как одержимый, стараясь перемешать все именно так, как сказано в старинном испанском рецепте", - засмеялся он, но в голосе сквозило отчаяние). Лестер Флегиус в качестве избавления от наваждения выбрал общение с дамойспириткой, с которой вот уже десять лет был связан исключительно платоническим чувством, и тоже поймал себя на том, что в ритме р-румп-титти несколько "оживляет" то единственное целомудренное объятие, которое они позволяли себе при встречах Феба вырвалась из этого объятия и со всего размаха влепила ему оплеуху. Но больше всего Лестера ужаснуло то, что удар пришелся точно на ТА.
Сам же Саймон Грю, который за целую неделю так ни разу и не вышел из своей квартиры, а только, трясясь, блуждал от окна к окну в грязном старом банном халате, в один из дней вздремнул в своем разломанном кресле и увидел ужасную картину (перед тем как задремать, он острыми краями материи сильно поранил кисти рук, чтобы уменьшить их подергивание). Нескончаемой толпой по пыльному, изрезанному каменистому ландшафту тяжело тащилось все человечество, зловеще выкрикивая проклятую фразу. Мимо проходили группы, несущие плакаты высотой с двухэтажный дом ("Как на этих советских парадах", сказал он) с мрачным изображением большого ряда пятен-брызг. Кошмар продолжала картина распространения смертельной инфекции земным космическим кораблем на планеты, вращающиеся вокруг других звезд.
Как только Саймон закончил, со своего кресла медленно поднялся Гориус Мак-Интош. Рука с бутылкой виски будто ощупывала пространство перед ним.
- Вот оно! - процедил он, обнажив в страшном оскале стиснутые зубы. - Именно это и происходит сейчас со всеми нами. Это нельзя выкинуть из наших мозгов. Это нельзя вытащить из наших мышц. Психосоматическое рабство! - Он как слепой, медленно двинулся через образуемый шестью креслами круг к сидевшему напротив Лестеру. - Это то, что происходит все время со мной. Ко мне приходит пациент, он садится с другой стороны стола и с глазами, мокрыми от слез, говорит - "Помогите мне, доктор Мак-Интош". Я ясно понимаю его проблемы, я знаю, как ему помочь, - я встаю и иду вокруг стола к нему, - он стоял как раз над Лестером, держа бутылку высоко над плечом дизайнера, - наклоняюсь как можно ближе к его уху и кричу: "РУ-РУМП-ТИТТИ-ТИТТИГУМ-ТА-ТЯ!".