Секунду мы смотрели друг на друга, пока до меня не дошло, что это мой шанс. Резко спрыгнув, убрав когти толкаю человека назад и выбиваю из одной руки меч, а из другой какую-то белую водичку которая тускло-тускло но от того не менее неприятно засветилась. Только он упал, подскакиваю, и обвиваю хвостом.
Приблизив морду, внимательно рассматриваю лицо двуногого. Человек зажмурился, скривил морду и кажется даже перестал дышать. Чуть сдавив его, заставляю выдохнуть и тут же ослабляю хватку давая вдохнуть.
Ну вот, другое дело. Дышит. Мысленно кивнув, раздвигаю кольца и снимаю с него железячку. Так, это тоже снимем, и вот это снимем, а ну как пораниться?
Сам человек за моими манипуляциями наблюдал широко распахнутыми глазами. Что бы это могло значить? Хм…
Ладно, не важно. Теперь аккуратно кладём двуного на пол, отпускаем, и немного отступаем. Бежать ему отсюда некуда, все острые предметы я убрал, пол сухой так что не поскользнётся, а стены гладкие. Вроде всё предусмотрел.
Сев на жопку, человек неотрывно смотрел на меня, я соответственно на него.
— Пр-р-р-р-ривет? — наклоняю голову, словно бы спрашивая.
Человек не ответил. Он раскрыл рот, да так и сидел на жопке. Хм… ла-а-а-адно.
— Ш-ш-ш-ш-шдр-р-р-ра-а-а-аштвуй? — наклоняю голову на другой бок.
После второй попытки человек потряс головой и ответил:
— Ты… ты говоришь⁈
Киваю.
— И понимаешь меня⁈
Снова киваю.
— Охренеть… — человек взялся рукой за голову, продолжая смотреть мне в морду.
Счастливый от того, что у меня наконец-то получилось вступить в контакт, я даже забыл вопросы, которые крутились в голове.
— А… — человек что-то глотнул, — а почему ты меня не убил?
— Мнер-р-р-р, нуш-ш-шны ответыр-р-р-р, — встав, иду вокруг него.
— А потом ты меня съешь?
— Только еш-ш-ш-шли умр-р-р-рёшь.
— Понял. Постараюсь не умереть, — он вытер рукой капли на лбу.
Обогнув его, подхожу к фигне которая неприятно светиться. Став рядом с ней, придавливаю лапой. Что-то хлопнуло, и единственный источник света тут же погас. Ан нет, не единственный. Вон, под ногами человека какие-то искорки летают, но они не так мешают.
Избавившись от раздражителя, иду дальше по кругу и подхожу к белой тонкой штуке, которой пользовались воьсмилапики.
— Ш-ш-ш-што это?
— Это… паутина.
— А кто это? — подбираю хитин.
— А это паук.
«Паук… вот значит, как ты называешься».
Тут я услышал ещё шорох.
«Не понял… ещё двуногие⁈» — смотрю в сторону, откуда пришёл этот.
— Ша тобой идёт твояр-р-р ш-ш-штая?
— Ага. За моей головой, — скривил морду человек и так же посмотрел в сторону прохода.
— Они х-х-хотят тебя шьешть?
— Нет. Просто убить.
— А потом шьеш-шть?
— Нет.
— Не понимаюш-ш-ш. Пор-р-р-рчшему двуногие др-р-р-руг др-р-р-руга убивают?
Краем уха я продолжал слушать остальных. Они остановились где-то наверху, не спускаясь вниз и пока там и остались.
— Потому что одни считают себя лучше других.
— Но вы ш-ш-ш-ше один вид!
— Для них это не важно. Некоторые люди считают, что их личное благо выше всех прочих и они готовы ради него пойти на всё.
Я задумчиво наклонил голову, пытаясь понять, что он говорит. Личное благо? Выше других? Что это значит?
— Иначе говоря, они хотят себе всё самое лучшее, в том числе и ценой себе подобных.
А-а-а-а-а. Так бы сразу и сказал. Но…
— Этош-ш-ше не пр-р-р-равильно. Ш-ш-штая, превыш-ш-ше вш-ш-ш-шего.
— Ты прав. Но есть те, кто считают иначе. И, к несчастью, таких много.
— Ш-ш-штр-р-ранно… — задумчиво чешу коготком носик. — Ваш-ш так мало, а выр-р-р др-р-р-руг др-р-р-руга убиваете.
— Мало⁈ Нет, людей очень, просто очень много. Ты даже не представляешь насколько.
О-о-о-о-о-о! Интересно. Очень интересно. То-есть то логово, которое я видел, оно не единственное? Это же прекрасно! Столько мяса, столько интересного, столько перспектив! В голове сразу же родился образ самого сильного сталкера, фыр-фыр-фыр…
Вдруг, прогремел громкий хлопок. Дрогнул пол, с потолка посыпалась крошка и пыль. Резко повернувшись, смотрю в сторону прохода.
— Кажется, нас с тобой только что здесь замуровали, — тяжело вздохнул человек. Развернувшись обратно к нему, с непониманием смотрю на его мимику. Края губ были еле-еле подняты, но в глазах можно было увидеть грусть.