На время разбирательств Брок перевез их всех обратно в Вашингтон. Так как Стив отказывался расставаться с Баки, а Брок — со Стивом, то как-то вышло так, что в конце концов все они оказались проживающими на одной территории — в просторном городском доме Брока.
С документами для Баки дела обстояли хуже, чем с оправданием Брока — у самих Мстителей тоже были проблемы с тем же Советом Безопасности, но всегда и везде поспевающая Наташа, которой тоже не рассказали всей правды, обещала помочь.
Правда перед этим она скептически осмотрелась на кухне в доме Брока, но никак не прокомментировала ни украшения Баки (одежда на нем в честь гостьи была самой обычной), ни сам факт сожительства странного модификанта, вчерашнего предателя, едва избежавшего трибунала, и героя Америки, в очередной раз чуть не развалившего страну лишь силой своих принципов.
— Проводи, — забрав подписанные Баки бумаги с согласием на проведение психологических и прочих экспертиз, попросила Наташа Стива, но по ее тону было понятно, что отказ она предпочтет не услышать.
Они вышли на усыпанное лепестками липы крыльцо, и Наташа молчала несколько долгих минут, прежде чем спросила:
— И давно это у тебя?
— Что именно?
— Мужчины, личное благо важнее общественного и измена принципам?
— Что ты знаешь о моих принципах, Нат?
— Что ты неподкупный.
Стив вздохнул и даже позволил себе улыбнуться.
— Ты против того, что я сказал на дисциплинарном слушании?
— Я против тех причин, по которым ты это сделал. Могу поспорить, если бы Рамлоу не расхаживал перед тобой с голым пузом, он был бы в тюрьме, а не на прежней должности.
— Пуза я у него не заметил, — попытался свести все к шутке Стив, но по выражению лица Наташи понял, что это бесполезно. — Нат, у меня есть причины на то, чтобы поступать именно так, и это не секс.
— То есть ты не спишь с Рамлоу?
— Сплю. Но защищаю его не поэтому. Ты мне веришь?
Наташа смотрела на него долго и пристально, а потом кивнула.
— Хорошо. Но этот твой Баки Барнс странный. Очень. Он напоминает жертву насилия, и я очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Стив.
— Я тоже на это надеюсь, — в спину ей ответил Стив, но Наташа, так и не обернувшись, села в машину и уехала.
— Получил втык? — ухмыляясь, спросил Брок, щелкнув пультом. По огромному телевизору шел бейсбол, и он явно собирался посмотреть решающий матч Ред Сокс с Доджерс.
— Не понимаю, о чем ты, — вернул подачу Стив, находя глазами свернувшегося в кресле босого Баки и гадая, когда это все стало его жизнью.
— Ла-адно, — не стал на этот раз спорить Брок и похлопал по дивану рядом с собой. — Рекламная пауза? — Стив привычно подмял его под себя и поцеловал. — Хвост?
У Стива была странная слабость к гибкой пятой конечности Брока, поэтому он просто кивнул. Ему нравилось происходящее. Брок в быту был сложным человеком, но каждый секс с ним был как последний — на пределе, горячим, жадным и заставляющим забыть обо всем на свете.
Баки был радостью, отдушиной. Он почти перестал уходить “к себе” днем, постоянно оказывался рядом, если Стив был дома, льнул, как соскучившийся кот. Брока он аккуратно обходил по широкой дуге, но, скорее, не потому, что боялся его, а потому, что чувствовал свою от него зависимость и опасался разозлить и тем самым как-то нарушить планы Стива.
Одним солнечным субботним утром, проснувшись в гостевой спальне (Брок, несмотря на жаркий и приятный во всех отношениях секс, спать с ним в одной постели не желал), Стив поймал себя на мысли, что счастлив. Несмотря на все трудности, на неприятности на службе (разбирательства еще шли, и ему было неприятно осознавать, как глубоко проникла ГИДРА), на изначальную вынужденность отношений с Броком, на неопределенность судьбы Баки и в целом туманное будущее, ему было хорошо. Впервые в этом веке он был по-настоящему не одинок.
Это было приятно: думать, какие продукты купить, возвращаясь домой, спорить с Броком о том, что вечером смотреть, вместе с Баки возиться на кухне — тот многие вещи любил делать вручную, не используя магию, и на осторожные расспросы Стива отвечал, что так чувствует себя почти обычным.
Изредка ловить пальцы Баки, замирая каждый раз, как влюбленный школьник, касаться прохладной твердости левого плеча и живой теплоты правого.
Баки не любил говорить о своей левой руке, и Стив оставил расспросы почти сразу, решив, что у них еще будет время для тяжелых разговоров. Потом. В будущем.
— На понедельник назначено окончательное заседание комиссии, — сказал вдруг Брок после ленивого субботнего завтрака, и Стиву показалось, что кто-то задернул плотную штору на окне — так ощутимо стало не хватать солнечного света.
— Поздравляю, — медленно произнес Стив. — Готов загадать третье желание?
— Главное, чтобы ты был готов, — усмехнулся Брок, закуривая, и Стив невольно напрягся. Несмотря на все очень приятные моменты наедине, на все ощущения, чувства, от которых сердце норовило выскочить из груди, нельзя было сказать, что они с Броком хорошо знали друг друга.
Стив чувствовал любовника на каком-то подсознательном уровне, знал, как сделать ему хорошо, а как — очень хорошо, но так и не смог забыть, на что тот способен. Брок всегда был себе на уме, расслабляясь только в постели, а в остальное время мог легко испортить настроение, просто так, от нечего делать резко ответить, а потом утащить в спальню и там нарваться окончательно. Будто секс на адреналине казался ему самым настоящим и искренним.
— Зачем ты это делаешь? — напрямую спросил Стив.
— Зачем я делаю — что?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
— Я не телепат.
— Вот это. Мы сидим, завтракаем. А ты начинаешь меня злить.
— Я всегда тебя только злю, верно? — Брок вдруг подался вперед, его лицо оказалось так близко, что Стив мог рассмотреть каждый волосок его щетины. — Ничего, потерпишь еще этот уик-энд и свобода, да?
— Чего ты от меня хочешь? — отодвинув тарелку, спросил Стив. — Давай поговорим.
Брок затянулся, выпустил дым несколькими крупными кольцами ему в лицо, коротко взглянул на пытающегося слиться со стеной Баки и, со скрежетом отодвинув стул, вышел.
— Что я делаю не так? — сам у себя спросил Стив, но Баки, неожиданно оказавшись рядом, погладил его по волосам, потом по плечу и опустился на пол, пристроив подбородок на его колене.
— Ты правда не понимаешь? — тихо спросил он.
— Не понимаю чего? Ну хоть ты не начинай, Бак.
Баки смотрел на него снизу вверх своими почти прозрачными глазами, неестественно красивыми, грустными, будто давно знал все и обо всех.
— Он тебя любит, — после долгой паузы ответил он. — Брок. А ты его нет.
Стив поднял голову со скрещенных на столешнице рук и посмотрел на него.
— Бак.
— Но ведь это правда. Ты и сам это знаешь. И он знает. Только не понимает, что в тебе ее много, — тише продолжил он и вдруг поцеловал в колено.
— Чего? — почти шепотом спросил Стив, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Любви. Твоя готовность отдавать, одиночество, потребность быть нужным, иметь дом, семью — это все очень заметно тем, кто знает, куда смотреть. Брок не знает. Он принимает нежность за жалость, а любовь — за принуждение. Он не умеет прощать и уверен, что ты тоже не сможешь. Он причиняет тебе боль, чтобы шрам на сердце напоминал о нем.
Входная дверь с грохотом закрылась, заставляя Стива вздрогнуть, и Баки, грустно улыбнувшись, потерся щекой о его ладонь.