Он добродушно заулыбался уже совершено успокоившейся Марии, а нам троим, остановившимся на крыльце, приветливо махнул рукой.
- Да можно и спросить, - сомневался участковый, усиленно пытаясь припомнить кого, он перед собой видит: - Ивлаева, небось? А звать-то как?
- Мария, дядя Пётр,- степенно отвечала наша «королева», - Что ль не узнали?
- Ой, прости меня, Машенька! - оживился милиционер, - Я тебя совсем махонькой помню, а ты вон какой красавицей стала. Прям невеста уже!
- Ой! Дядя Пётр, скажете такое...
При этом она так артистично, мило и застенчиво зарделась, что даже у меня в душе родилась уверенность, что те глупости, которые мы вытворяли всего лишь минуту назад, происходили если и не с нами, то уж точно не с Машкой. От удивления и осоловелости я попытался сильно сморгнуть и замотать головой, приводя себя в чувство и возвращаясь к действительности.
Что привлекло ко мне внимание другого военного:
- А тот малый чего так головой трясёт?
- Да вы на него внимания не обращайте, - с сердобольным вздохом посоветовала наша стервоза, - Братишка наш меньшой, и в детстве головкой часто ударялся, и вот давеча, совсем недавно опять со всего маху в стенку врезался. Стенке хоть бы что, а вот ему иногда больно...
Все три гостя не сдержались и загоготали, словно гуси. Но и про дело не забыли. Участковый прокашлялся и стал расспрашивать по сути:
- Вы тут Яшку когда в последний раз видели?
Общепризнанный, деревенский дурачок Яшка на этот край забредал крайне редко. Лет тридцати, вечно пьяненький и в великоватом для него чёрном картузе он давно являл собой единое целое с деревенским пейзажем. Безобидный, никого не трогал, кормился и спал у своей сестры, а всё остальное время чаще проводил возле сельпо, стоически и жалобно выпрашивая стаканчик винца у заседающих там на завалинке деревенских мужиков. К слову говоря, того самого стаканчика ему и хватало на весь день полупьяного существования. Никогда никому он не мешал, ни в какие неприятности не влезал, так что такой к нему повышенный интерес удивил нашу Марию. Она пожала плечиками и мотнула головой:
- Дня три уже не видели...
- О! А когда в последний раз видели, куда он шёл и что делал?
- Что делал? Да как всегда, пошатывался, - тщательно припоминала каждую деталь наша стервоза. - И песню себе под нос напевал. Сразу после обеда это было... Да, точно! И в лес он, вон туда отправился.
Все три гостя между собой переглянулись и печально кивнули головами. А мы замерли на крыльце боясь вздохнуть: наша «старшенькая» очень много не договаривала из событий трёхдневной давности. Хотя мы ещё не могли осознать, для чего она это делает.
- А что случилось-то, дядь Пётр?
Участковый с некоторым сомнением почесал щетину на скуле, но глаза девочки смотрели на него с такой честностью и доверием, что он не смог не ответить:
- Да вот поди, три дня назад этот Гришка и пропал. А перед тем у сельпо пару часов распинался, что уходит в лес и больше никогда не вернётся. Жаловался, что ему такая жизнь надоела, и он будет искать лучшей доли.
Машка с истинно бабьим испугом всплеснула ладошками:
- Да никак руки на себя наложил? Мог ведь и повеситься спьяну!
Опять участковый переглянулся с военными, и один из них тоже не выдержал требовательного тона сердобольной девочки и поспешил её успокоить:
- Ну это - вряд ли. Мы тут с нашими бойцами весь лес прочесали, все скалы облазили и все пещерки просмотрели. Ни слуху, ни духу от вашего Яшки не осталось. А значит, либо слишком далеко отсюда забрался, либо, - он сделал паузу и развёл руками, - ...Его волки съели.
- Да сколько с тобой спорить? Какие тут у нас волки, - возмутился участковый, возобновляя наверняка старые споры. - Их ещё до второй мировой всех повывели.
- Где тогда пропажа? - завёлся и второй военный. - Два дня - коту под хвост! Все рядовые над нами смеются: какого-то бухарика отыскать не можем. И хоть был бы хоть кому нужен. Тьфу!
После чего все трое вежливо попрощались, решив не искать деда Назара, да и подались в центр деревни. А наша штатная «королева» тщательно заперла калитку и строго стреляя своими глазками, завела нас всех в дом. Там уже Катерина не выдержала:
- А чего ты им всего не рассказала?
Вот тут и ей досталось. Правда без рукоприкладства:
- Закрой рот, дурочка! И не открывай без моего приказа! Так вот, а теперь молчите и слушайте внимательно. Никто и никогда из вас не имеет права даже подумать о том, что вы видели или краем уха слышали три дня назад. Во-первых: вам никто не поверит, и вас просто сдадут в дурдом! Согласны?