- Борька! Ну-ка глянь, чего эти козлы там телятся!
Понятно, что вышеназванных представителей животного мира, которые телиться не могли изначально, я во дворе не увидел. Как и их машины. Только сиротливо поскрипывали раскрытые настежь, покосившиеся ворота.
В дом я возвращался с опаской, начав доклад ещё из сеней:
- Все уехали! Может чего прикупить забыли?
Никому не желаю ощутить на себе те три взгляда, которые вонзились в меня и чуть не прожгли насквозь. Слишком хорошо я изучил подружек, чтобы не понимать весь риск моего положения и насколько мне сейчас достанется. Наверняка ведь сорвут на мне всю злость и горечь неиспользованных желаний. Единственное спасение, возможное в моём случае, было немедленно броситься к храпящему деду Назару и устроить до утра у него под боком. Но мне в тот момент пришла в голову другая идея:
- Подать вина её величеству и их высочествам! - высокопарно крикнул я в сторону и тут же сам себе услужливо ответил: - Будет исполнено!
И бросился с самыми, что ни на есть лакейскими замашками обслуживать своих рассвирепевших подружек. Какой- то момент моя задумка висела на волоске, но Машка всё-таки шумно фыркнула, получая в руку красивый бокал, и пробормотала:
- Ну-ну! Старайся раб, старайся! Может немножко нас и задобришь...
Пришлось в ту ночь постараться, хоть и кривя душой. Я выкрикивал, какую доблесть королева и её амазонки проявили при захвате несметной добычи, и указывал на ломящийся от выпивки и закусок стол. Я распинался соловьём, расписывая их изумительные по точности и силе удары, которыми они разогнали численно превосходящую армию противника. Я расписывал, как воинственно и прекрасно смотрелась наша королева в своём справедливом гневе и милосердной справедливости. В общем, рот мой не закрывался, выдавая жуткую пургу. Но подружек это усмирило. Они даже похохатывать стали и мне подыгрывать. Не замечая, как интенсивно я стараюсь смешивать спиртные напитки для них, и насколько коварно и много подливаю воды для себя.
Шампанского, коньяка, водки и пива у нас бы хватило на пол деревни, так что свою задачу по спаиванию я перевыполнил с запасом. Первой лицом в объедки на столе ткнулась Катерина. Потом упала с лавки и больше не делала попыток подняться Вера. Дольше всех, пытаясь мутными глазами рассмотреть творящееся вокруг неё безобразие, продержалась Машка. Что-то ей слишком не понравилось в ведущейся пьянке, но она никак не могла понять - что конкретно. Тогда как главный лакей продолжал создавать шум, мельтешение вокруг её величества, кричать нужные тосты и бравурные здравицы. И в результате таки впихнул во внутренности продолжавшей оставаться в сознании стервозы две дополнительные дозы. Этого уже и ей хватило, после чего я уселся на лавку, чувствуя во всём теле дикую усталость и озирая оставшееся за мной поле боя.
До такой степени девчонки вроде ещё никогда не напивались. А тут подходили только под одно точное определение: «дрова». Как с подобными дровами обращаться я знания и даже некоторый опыт имел, но вот вполне справедливо опасался завтрашнего дня, когда эти «дрова» очнутся, превратятся в ходящих Буратино и начнут припоминать, кто это их так «выстрогал». Не надо быть папой Карлой или умной Тортилой, чтобы догадаться: все шишки на этот раз свалятся не на Карабаса-Барабаса.
Поэтому я первым делом разнёс каждую тушку на её кровать, уложил набок и подставил рядом, так сказать под морду лица, по тазику. Потом начисто убрал из горницы все, все, все следы излишеств, закусок и алкоголя. Ну и самое главное - написал крупными печатными буквами на большой картонке сообщение для деда Назара. Мы так всегда делали, если хотели от него что-либо ранним утром, иначе он погрязал в хозяйственных делах окончательно и бесповоротно. Записка было довольно короткой, но обстоятельной:
«Дедушка! Мы все сильно приболели. Приготовь нам, пожалуйста, завтрак!»
Подобные просьбы доводили нашего опекуна до фанатизма. Коровы могли стоять не доены, свиньи визжать не кормлены, но пока он не убедится что его внучата напоены горячими чаями, накормлены сытными кашками и не укутаны массой лечебных компрессов - он не успокоится. Да ещё и нечто более радикальное для лечения всегда готов был придумать. Так и получилось.
Прочитав записку, дед Назар заглянул во все наши комнаты, по невменяемому мычанию девчонок и по усталому моему фырканью удостоверившись, что мы и в самом деле «сильно слабы», развил бешенную деятельность. А именно: затопил баньку, наварил чая и сделал настой на травах. Приготовил кашки, достал с сеновала веники, и приволок с гостевой комнаты кучу льняных простыней и больших полотенец. А потом довольно бесцеремонно снёс нас всех четверых прямо в баню. Почти голыми.