Дж. усмехнулся, глядя на языки пламени. Профессор попытался направить Карендиша по ложному следу и заодно вывести из равновесия. В этом он был великим мастером!
Однако достопочтенный член парламента не клюнул на червяка и не пустился, как ожидалось, в разглагольствования о полезности своих начинаний. Отодвинув в сторону нетронутый бокал и пепельницу — он не пил и не курил, полагая, видимо, что сумеет с большей пользой потратить свои деньги на врачей и лекарства, — Карендиш уставился на Лейтона пронзительным взглядом следователя.
— Не стоит спорить по этому поводу, сэр, ибо подобные вещи не относятся к делу, как вы прекрасно понимаете. Я просил о встрече, и вы согласились. Мы говорим сейчас без свидетелей и не ведем протокола. И я пришел к вам лишь для того, чтобы задать один-единственный вопрос.
Его светлость откинул с выпуклого лба прядь седых волос. Он сидел в кресле боком — такая поза облегчала постоянную боль в позвоночнике — и буравил своего визави маленькими янтарными глазками. Обычно они сверкали львиным блеском, но сейчас в них скорее проглядывала подозрительность гиены.
Внезапно Дж. ощутил угрызения совести. На самом деле сей настырный тип являлся его заботой, а отнюдь не престарелого ученого. Однако он не хотел вмешиваться, пока этого не потребуют обстоятельства. Лейтон был должным образом проинструктирован, и шеф МИ6А собирался хранить свое инкогнито до тех пор, пока старика не прижмут к стенке. Непростая задача для любого политика по обе стороны Гринвичского меридиана!
Его светлость скорчился в кресле и прикрыл глаза.
— Ладно, — заявил он тоном бесконечно усталого, больного, но очень терпеливого человека, — не стоит, так не стоит. Я полагаю, вы можете задать свой проклятый вопрос!
Несмотря на раздражение, Дж. почувствовал жалость к достопочтенной парламентской крысе. Лорд Лейтон мог обмануть самого Сатану — со всем его дьявольским воинством!
Однако Карендиша было не так-то легко сбить с толку; он упрямо вздернул подбородок и произнес:
— Я должен прояснить этот вопрос, ваша светлость! Я задавал его вам дюжину раз и дюжиной разных способов, но так и не получил вразумительного ответа!
Лорд Лейтон потянулся за новой сигарой.
— Вы полагаете, милейший, что я спятил? Может быть, может быть… Видите ли, я старый человек, очень старый, и слишком много работаю. Да, слишком много… Я плохо сплю, не забочусь о своем здоровье, нерегулярно питаюсь и злоупотребляю курением… Вдобавок у меня целый букет старческих болезней. Мозг становится все слабее, память ухудшается, руки начинают дрожать, а колени перестают сгибаться… Если не ошибаюсь, врачи называют это старческим маразмом.
Терпение члена парламента иссякло. Он пожал узкими плечами, холодно усмехнулся и с нескрываемой насмешкой поглядел на Лейтона.
— Полностью разделяю их мнение, сэр.
Его светлость, с видом дворняжки, которую пнули ногой под хвост, моргнул глазами.
— Разделяете их мнение? Но какое, достопочтенный сэр? Я вас не понимаю. Совершенно не понимаю! Мне кажется, и не хочу понимать. Ах, эта нынешняя молодежь! Совсем не умеет выражать свои мысли! Чему вас только учат в колледже? В мое время…
Дж. внезапно сообразил, что члену парламента дарована передышка. Цунами временно откладывалась. Лорд Лейтон, весьма довольный собой, с истинным актерским талантом разыгрывал выжившего из ума склеротика. Карендиш, сидевший напротив почтенного старца, с интересом следил за этим спектаклем.
— У меня и мысли не было, сэр, что вы… гм-м… спятили, — сказал он, оскалив мелкие крысиные зубы. — Ни в коем случае! Я только хотел заметить, что вы…
— Старый пень, — закончил Лейтон с веселой ухмылкой. — Что поделаешь, мой дорогой, этого никто не минует… — его светлость утомленно вытянулся в кресле, изображая полнейшую прострацию. Едва шевеля губами, он произнес: — Увы, мистер Карендиш, я сожалею, но должен молить вас о снисхождении. Я так устал… и эти боли в сердце… К тому же, — добавил он неожиданно бодрым тоном, — я уверен, что у члена парламента множество дел, куда более важных, чем разговор с выжившим из ума стариком.
Досточтимый член парламента с изумлением поднял взгляд к потолку и гулко сглотнул. Дж., стиснув челюсти, с трудом удерживался от смеха. Однако Карендиш был упрям.
— Я все-таки хочу задать свой вопрос, сэр, если смысл его до сих пор оставался вам неясным. В последний раз. Идет?
— Вопрос? — Лейтон страдальчески закатил глаза. — Какой вопрос?
— С вашего разрешения, сэр… — Карендиш скрипнул зубами. — Попробуем еще раз. Итак, я попытался проследить судьбу трех миллионов фунтов — из тех, что в нашем комитете относят к так называемым блуждающим фондам…
— Прекрасное определение, — перебил его лорд Лейтон, — звучит просто великолепно! Никогда не слышал подобного термина. Пожалуй, я не прав насчет современной молодежи… Вы отлично умеете использовать возможности языка, сэр!
Карендиш мотнул головой; виски его покрылись мелкими капельками пота. Не давая сбить себя с мысли, он продолжал:
— Часть блуждающих фондов совершенно естественно относится к секретным статьям бюджета. Сей факт хорошо известен и не вызывает никаких нареканий. Однако и в этом случае должны наличествовать хоть какие-то документы, подписанные ответственными людьми. Если деньги израсходованы, то опять-таки это требует документального подтверждения. Порядок нельзя нарушать, иначе в конце финансового года будет невозможно сбалансировать государственный бюджет. Уверен, что вы, ваша светлость, прекрасно это понимаете.