- Я зарабатываю, а Нэд получает пособие, пока учится на юриста.
- Но, Люси, можно найти жилье и получше. У Весткотов, семьи Нэда, к примеру, наверняка есть дом в городе.
Голос мой замер, когда я заметил, что Люси вдруг смертельно побледнела. Она затрясла головой, пытаясь улыбнуться:
- Извините, но ваше предложение о доме Весткотов... Нэд так заразил меня своим ужасом в отношении его, что я расстраиваюсь при одном его упоминании.
- Ужасом? - удивленно спросил я.
- С тех пор как исчезли его мать и сестра, Нэд уверяет, что трагедия затронула и этот дом. Не знаю почему, но он постоянно об этом упоминает. Он не может и порог его преступить. Мы однажды были в лесу под Хайгейтом, просто постояли у калитки, а потом повернулись и заторопились обратно. Как-то странно, Джек, но я тоже почувствовала... ощущение... да... ужаса. Почти физическое. И поняла, что Нэд имел в виду.
- Извините тогда за то, что поднял эту тему, - поклонился я. - Проявил бесчувственность...
- Но вы же не знали, - улыбнулась Люси, беря мои руки в свои. - Тут, во всяком случае, не Хайгейт, но очень уютно.
- Да, - сказал я, оглядывая лестницу, - именно так.
- Что вы этим хотите сказать? - игриво подмигнула Люси.
Я пожал плечами.
Люси попыталась поддеть меня притворным разочарованием:
- Ну, Джек, я вам удивляюсь. Всегда считала вас социалистом. Разве вам не приятно, что мы живем в трущобе?
- Я думал не совсем о вас.
- О ком же?
Я взглянул ей в глаза:
- Я больше думал о вашем ребенке.
Лицо Люси застыло.
- Так вы знаете! - прошептала она.
- Не так уж трудно было догадаться.
- Да, - сказала она. - уж вам-то это не трудно. - Она вдруг засмеялась. - Черт вас дери, Джек, а я как дура нервничаю, что ребенок заплачет и все выдаст. Как вы узнали?
- Но, Люси, болезнь и уединение, затянувшееся на целый год, скоропалительное замужество, молодая девушка уходит из дома опекуна... Да вы все это можете описать в мелодраме и поставить в вашем "Лицеуме"!
- Вы пропустили вредную мачеху.
- Уж настолько ли она вредная?
- Конечно!
- Почему?
- Она не захотела и видеть Нэда.
- И вы ее вините за это?
- Джек!
- Вспомните, они там, в Йоркшире, не такие... прогрессивные.
- Что это должно значить?
- Вы актриса, вам платят за то, чтобы вы смотрели глазами других. Попытайтесь, Люси. Леди Моуберли приезжает в Лондон, всю жизнь прожив до того в Уитби. Подопечная ее мужа требует выхода на сцену. Потом вдруг оказывается, что эта же подопечная уже носит ребенка от какого-то незнакомца. Думаю, в таких обстоятельствах она просто обязана была проявить какой-то моральный гнев.
- Ну, - нахмурилась Люси, - может быть.
Я вынул письмо леди Моуберли:
- А сейчас она хочет примириться с вами.
Люси внимательно прочла письмо несколько раз.
- Но она по-прежнему не хочет видеть Нэда! - сказала она наконец.
- Не хочет, - согласился я. - Но вы наверняка понимаете, почему?
Люси помотала головой.
- Потому что, виня его, она снимает необходимость винить вас.
- Вы правда так думаете?
Я кивнул:
- Дайте ей время, Люси. С ней все образуется. Но прежде всего вы сами должны дать ей шанс.
- Если бы я так хорошо не знала вас, Джек, я бы подумала, что вы поклонник Розамунды.
- Но вы знаете меня. Я действую на основании своих наблюдений.
- Да? - повела бровью Люси. - И каковы ваши наблюдения?
- А таковы. Нет причин вам с ней не быть подругами.
- Что ж, - сложила письмо Люси, - может, вы и правы. - Она бросила взгляд на лестницу. - Вот и ребенок мой закопошился.
- Не вижу причин, почему это должно быть проблемой. Ведь только вашему мужу она объявила обструкцию.
- О, Джек, - вдруг воскликнула Люси, - он же прекрасное дитя. Я не жалею о том, что случилось... После Артура... вы знаете, как мне его не хватало... Его таинственная смерть, ужас ее, вслед за отцом... - Она перевела дух и продолжила: - Кроме Нэда, Артур был всем, что у меня было. Я никак не могла поверить, что его больше нет...
Она повернулась и побежала по лестнице.
- Пойдемте же, - обернулась она ко мне.
- Зачем?
Она остановилась, чуть ли не топнув ногой:
- Нет, Джек, вы просто невозможны. Даже если вы не хотите полюбоваться на Артура, то хоть могли бы притвориться.
- На Артура?
- Джек, ради Бога, на моего сына! Пойдемте наверх и увидите, какой он замечательный.
Я последовал за ней. Оказалось, что юный Артур вновь уснул. Это был, как и говорила его мама, красивый и спокойный мальчик, точь-в-точь его дядя, только без усов. Я хотел сказать об этом, когда у входной двери позвонили.
- Посмотрите, чтобы он не заплакал, - приказала Люси, - а то я рассержусь на вас.
Она оставила меня в детской и поспешила вниз. В течение нескольких минут до меня доносились звуки разговора, хотя гостя не было видно. Потом послышались шаги на лестнице.
- Сюда, - шепнула Люси, открывая дверь детской.
За Люси кто-то замаячил. И, когда она впустила этого человека внутрь, я, заморгав от удивления, узнал в нем лорда Рутвена.
Он стал менее анемичным, чем раньше, на щеках появился некоторый румянец. Он вообще очень красив, но в его присутствии я нервничаю и несколько тушуюсь от исходящей от него силы. Не уверен почему - меня вообще-то аристократы не впечатляют.
Лорд Рутвен подошел к колыбели, нагнулся над спящим Артуром и с удовольствием улыбнулся, разглядывая его, а потом закрыл глаза, и глубоко вдохнул, словно наслаждаясь приятным запахом (Запомнить. Его реакция на костюм Люси, очень похоже. Интересно!). Наконец, вновь открыв глаза, он заговорил:
- Доктор Элиот! Какая приятная неожиданность!
Люси крайне удивилась, что мы знакомы. Я рассказал ей о том, как мы встретились, но когда я упомянул, что театральную программу о спектакле с ее участием послали лорду Рутвену, на лице ее отразилось еще более глубокое удивление.
- Но я не посылала никакой программы. Скорей всего, ее послал кто-то другой.
- Это неважно, - ответил лорд Рутвен, беря руку Люси и поднося к губам. - Важен результат, а не причина.
- Вы действительно так думаете? - поинтересовался я.
- Особенно в минуты грусти, - он выгнул бровь в гримасе, характерной для семьи Рутвенов. - Вы не согласны, доктор Элиот? Помнится, происхождение моей программы заинтересовало и вас.
- Обстоятельства показались мне любопытными, - кивнул я.
- И что же это за обстоятельства?
Я вспомнил, как какие-то незнакомцы подобным образом вступали в контакт с Артуром Рутвеном и леди Моуберли, хотя совпадение в случае лорда Рутвена было не вполне точно.
- Вы слышали о некоем Джоне Полидори? - спросил я.
Неожиданно тень пробежала по его лицу, а затем выражение его вновь стало совершенно бесстрастным.
- Нет, - беззаботно произнес он, но я видел, что он лжет, и сам он знал, что я это знаю.
Он окинул меня ледяным взором и, не давая мне раскрыть рта, выхватил из колыбели Артура и прижал к груди.
Люси, невольно вздрогнув, подалась вперед.
- Вы разбудили его! - воскликнула она.
Но лорд Рутвен даже не извинился:
- Да ему уже надоело спать!
Артур словно был согласен с ним. Он не издал ни звука, а только вытаращил глазенки и попытался схватить ручонкой бледные гладкие щеки лорда.
- Я обычно не в восторге от детей, - пробормотал лорд Рутвен, - и вообще-то очень уважаю царя Ирода... Однако это дитя, - в уголках его глаз вспыхнули огоньки удовольствия, - это дитя... почти заставляет меня изменить свое мнение.
- Вы рисуетесь, милорд, - сухо промолвила Люси, - и притворяетесь более зловредным, чем есть на самом деле, когда говорите, что не выносите детей. - Она повернулась ко мне. - Мы с двоюродным братом познакомились на дне первого представления "Фауста" в этом сезоне, но когда он впервые навестил меня, то уже знал, что в доме ребенок. Я ему не говорила. Так что он такой же умный, как и вы.
- Едва ли, - пробормотал лорд Рутвен. - Может, у меня просто нюх на детей.
Он наморщил нос, отчего Артур поперхнулся и заплакал, но лорд Рутвен будто пронзил его взглядом, и плач младенца затих.
- Видите, какая у него сила? - сказала Люси. - Не правда ли, он был бы великолепной няней для Артура!
Лорд Рутвен засмеялся. Мне показалось, что в его смехе промелькнула какая-то холодность, почти насмешка.
- Мне пора идти, - откланялся я и, поцеловав Люси в обе щеки, направился к лестнице.
- Доктор Элиот!
Голос Лорда Рутвена был почти неслышен. Моим первым побуждением было не оглядываться, притвориться, что я ничего не услышал. Я чувствовал, что Рутвен интригует меня. Он вышел на лестницу с младенцем Люси на руках.
- Когда вы навестите меня? - спросил он.
Я пожал плечами:
- Мне не ясно, о чем вы хотите поговорить.
- О вашей работе, доктор Элиот.
- О работе?
- В начале года вы опубликовали статью "Испытания в Гималаях: сангвигены и агглюцинация". По-моему, так вы ее назвали?
- Да, было такое, но я не предполагал... - удивился я.
- Что меня интересуют такие вопросы?
- Это малоисследованная область медицины.
- Вне сомнения. И ваша статья особенно грешит незнанием, ибо в сложность предмета вы еще привносите радикализм ваших взглядов, если я правильно их понял. Но, с другой стороны, радикальное больше всего и интригует, не так ли?
- Интересное замечание от члена палаты лордов.
- Нам надо поговорить, доктор Элиот, - улыбнулся лорд Рутвен.
Я поразмыслил над его просьбой:
- В прошлый раз в нашем разговоре вы упомянули о средствах для хирургической клиники...
- Да.
- И взамен...
- И взамен вам нужно пообедать со мной.
- Боюсь, я занят...
- Дело не к спеху. В воскресенье, третий уикэнд в мае. У вас, таким образом, будет время почистить ваш дневник.
- Да... я уверен.
- Вот и договорились, - перебил лорд Рутвен. - Приезжайте в восемь. У вас есть мой адрес.
Он кивнул, повернулся и исчез, прежде чем я успел дать согласие. Но я, конечно, поеду. Даже небольшая дотация для нашей клиники будет неоценима. И кроме того, лорд Рутвен, по-видимому, интересный человек. Уверен, что его компания подействует на меня стимулирующе. Конечно же, я поеду.