Что ж, вместе мы наверняка не пропадем!
31 июля. В полдень пришел Хури. Он по-прежнему мастер менять внешность. Вначале не узнал его - в своих поездках по Европе он приобрел какой-то венский вид: пенсне, бородка клинышком, ужасная альпийская шляпа. Выдавала его только фигура - он стал еще круглее, чем был. Предложил разместиться у меня, но он отказался, сказав, что ни за какие коврижки не согласится жить в трущобах. Вместо этого он остановился в Блумсбери у старого друга - юриста из Калькутты. У юриста есть повар, который умеет готовить пищу по-бенгальски, а к ней Хури не терпится вернуться после месячной диеты на блюдах парижской кухни. Он боялся, что, оказавшись в такой гастрономической глуши, отощает до кожи и костей. Могу подтвердить, что этого не случилось.
Рассказал ему о событиях последних нескольких месяцев. Хури притворялся спокойным, но я видел, что это напускное, на самом деле он возбужден и обеспокоен. Никаких особых обсуждений или анализа с его стороны не последовало, но уверен, что до этого еще дойдет. Ибо сейчас наша неотложная задача - определить причины болезни Джорджа, и, если подозрения оправдаются, нужно как-то обеспечить его безопасность. Это нелегко, особенно ввиду того, что Джордж отказывается видеть меня, но я предлагаю Хури отправиться завтра на дебаты в палату общин. Будут голосовать по законопроекту Джорджа, и сам Джордж, как ответственный министр, будет отчитываться перед правительством. У меня свои обязанности, и я не смогу присутствовать, но у Хури, по крайней мере, будет возможность изучить Джорджа. Жду его заключений с большим интересом.
Пока есть только один намек на то, что Хури тоже разрабатывает теории касательно этого дела. Уходя, он замешкался и обернулся ко мне.
- Полидори... - проговорил он. - Этот ваш друг, торгующий опиумом... Вы уверены, что его зовут Полидори?
- Да. А что? Его имя вам о чем-то говорит?
- Он, наверное, доктор?
Я с удивлением взглянул на него:
- Да. По крайней мере был, согласно тому, что говорит лорд Рутвен.
- Ах, лорд Рутвен!
- Хури, скажите мне, откуда вам это известно?
- Помню, - улыбнулся он, - раньше вы никому не давали заглянуть в ваши карты. А теперь как аукнулось, так и откликнулось. Не беспокойтесь, старина, это всего лишь мое маленькое, так сказать, озарение.
Я пожал плечами:
- Как хотите.
Хури кивнул и стал спускаться вниз по лестнице, но вдруг остановился, вновь повернувшись ко мне.
- Знаете, Джек, - произнес он, - вам не удалось добиться прорыва в этом деле, потому что вы не желаете увидеть невозможное. Ваш рассудок вам теперь не нужен. Вы должны искать такие ключи, каких просто не должно быть. Вот почему я вам понадобился. Я могу привести вас туда, куда вы сами не подумаете идти. И запомните, Джек, сейчас возможно все. - Он улыбнулся и встряхнул головой. - Все!
Да, конечно же, он прав. Как права Сюзетта. Правила этой игры не похожи ни на что известное мне. Пришло время овладеть ими.
Сборник Хэнсарда по дебатам в парламенте, том CCCXXIX
(1 августа 1888 г.)
Повестка дня
Законопроект о границах Империи (Индия) [закон 337] (сэр Джордж Моуберли)
Рассмотрение
Законопроект рассмотрен с поправками. Государственный секретарь по Индии (сэр Джордж Моуберли) (oт Кенсингтона) внес предложение, чтобы, ввиду подавляющей поддержки его законопроекта в обеих палатах, не принимать дальнейших поправок. Предложения по границам выдвинуты для соблюдения интересов как народов Индии, так и Британской Империи. Полное и безоговорочное признание независимости королевств Бхушан, Катнагар и Каликшутра полностью соответствует принципам обеспечения прочного мира на границах Империи в Индии. Внимание почтенных членов парламента было обращено на законопроект об обороне империи (закон 346) с указанием того, что с дальнейшими вопросами по военным расходам следует обращаться к государственному секретарю военного ведомства (мистер Э. Стенхоуп). Государственный секретарь по Индии завершил свое выступление благодарностью в адрес почтенных джентльменов палаты за помощь, оказанную ему в трудах по разрешению большого и сложного вопроса, который в настоящее время можно, наконец, считать решенным.
После обсуждения было решено поставить на голосование.
Законопроект был принят в третьем чтении.
Вырезка из газеты "Таймс" от 2 августа
Сэр Дж. Моуберли болен
Сообщают, что сэр Джордж Моуберли, государственный секретарь по делам Индии, серьезно болен. Вскоре после успешного принятия закона о границах империи (Индия) в палате общин вчера вечером и выступления сэра Джорджа с заключительной речью государственному секретарю стало плохо. Его отвезли домой в бессознательном состоянии. В настоящее время его состояние остается без изменений.
Дневник доктора Элиота
2 августа. В газетах пишут, что Джордж потерял сознание прямо в парламенте. С утра у меня был Хури, подтвердил то, что было сообщено в газетах, но добавил, что Джорджу стало плохо, еще когда он выступал с речью, и ему пришлось прерваться на минуту. Очевидно, что, находясь на таком расстоянии от Джорджа (а Хури сидел на галерее для гостей), Хури не смог поставить какой-либо диагноз, однако он не увидел ничего противоречащего нашей первоначальной гипотезе.
Интересно, не преждевременны ли наши подозрения, по крайней мере, в отношении Джорджа? Хури все еще убежден, я же не уверен, что доказательства обосновывают умозаключения, которые мы строим на их основе. Сегодня во второй половине дня мы навестили леди Моуберли, и нам показалось, что сейчас ее меньше беспокоит здоровье сэра Джорджа, чем раньше. Она убеждена, что он просто вымотался, не более, и настаивает на этом. Розамунда полагает, что ему ничего не грозит. Завтра она уезжает по семейным делам в Уитби и расстанется с мужем по меньшей мере на три дня. Печально, что она не может разрешить мне самому осмотреть Джорджа, поскольку его враждебность ко мне не утихает, но когда Хури заговорил о порезах на запястьях и шее Джорджа, она сказала, что они исчезли. Розамунда надеется убедить мужа съездить за границу - скажем, на юг Франции, - и считает, что, пока он еще слаб, она вправе вновь встретиться со мной по возвращении из Уитби. Пообещала держать нас в курсе того, как будут развиваться события.
Однако вместе с Хури я к ней больше не поеду. Хури очень резко и грубо разговаривал с ней, фактически обвиняя ее в том, что она лгала о состоянии здоровья Джорджа. Есть у него такая неприятная черта - терпеть не может, когда опровергаются его теории. Впрочем, и у меня есть такая же черта.
6 августа. Хури нет уже несколько дней. Так и не знаю, над чем он работает.
Достал пробы крови. Просмотрел записи по проведенным исследованиям. Надо вскоре навестить лорда Рутвена.
8 августа. Весь вечер вместе с Хури рассматривали наше дело. Согласились пока не ставить заключение о болезни Джорджа по причине недостаточных доказательств, но продолжать поиски убийцы Артура Рутвена. Если предположить, что существует вампир, которого мы ищем, то поле поиска значительно сужается. Хури горит желанием встретиться с Полидори. Поедем в Ротерхит завтра.
Письмо миссис Люси Весткот мистеру Брэму Стокеру
Лондон, Миддлтон-стрит, 12
9 августа
Уважаемый мистер Стокер!
Боюсь, ужасно разочарую вас и мистера Ирвинга, но вы должны предупредить Китти, чтобы она начала репетировать мою роль, поскольку я заболела и сегодня не смогу играть в спектакле. Я не вполне уверена, что это за болезнь, мне снились дурные сны, а утром я проснулась в такой слабости, что едва смогла подняться с постели. Вы, несомненно, подумаете, что я верна своему происхождению и разыгрываю из себя светскую даму, но уверяю вас, что по-настоящему была на грани обморока, ибо у меня все время кружится голова, я сильно побледнела, короче вид у меня самый печальный.
Знаю, что очень подвожу вас. Но я болею почти с неделю и уверена, что если денек отдохну, то полностью восстановлю здоровье. Думаю, через день-другой вновь буду в театре.
До тех пор, мистер Стокер,
Ваша несчастная подруга,
Люси
Дневник доктора Элиота
9 августа. С утра утомительная работа. Поехали на извозчике на Колдлэйр-лейн, но лавка Полидори была закрыта, никаких признаков света внутри, а на дверях прикреплена записка;
"Закрыто по непредвиденным обстоятельствам. Откроется, когда вернусь".
Хури взял этот листик бумаги и положил в карман пиджака. Не думаю, что это такая уж ценность. Я знаю, что в своих расследованиях Хури зачастую прибегает к науке графологии, но сомневаюсь, что почерк Полидори скажет нам больше того, что мы уже знаем. Правда, эта записка, может быть, нужна Хури для другой цели - он по-прежнему неохотно обсуждает со мной свои идеи.
Искал вход в склад, но не смог найти. Впрочем, не удивился этому. Вернулись в Уайтчепель. Сегодня вечером продолжу работу с записями по моим исследованиям.
5 ч. утра. Проснулся от странного сна. Заснул, работая за конторкой. Весьма необычно. Приснилось, что я снова в Индии, на вершине храма в Каликшутре. Бушует огонь, повсюду разбросаны трупы, но наступила смертельная тишина, словно я один остался в живых. И мне надо лечить мертвецов, возвращать их к жизни. При этом с ужасающей срочностью, которой я понять не могу. Воскресить мертвых мне не удается, как ни стараюсь - они не воскресают. Знаю, что не хватает какого-то секрета, спрятанного от меня. Начинаю рассекать трупы - сначала скальпелем, потом рву голыми руками. При этом присутствуют Люси, Хури и все мои знакомые, а я вспарываю животы, щупаю органы, раздираю их на куски, в отчаянии ища средство, которое оживит мертвецов. Начинаю оступаться и поскальзываться в месиве, которое сам наворотил. Пытаюсь очиститься, но чересчур сильно перемазан кровью и не могу ее смыть. И вот я уже барахтаюсь в крови. Она засасывает... поглощает меня. Не могу дышать. Мне кажется, что я умер. Открываю глаза. Предо мною Лайла, нагая. Губы ее алы и жестоки, глаза блестят черным из-под накрашенных полуопущенных век. Красота совершенно невообразимая, и все же она здесь, красота, созданная из самых фантастических страстей, великолепных снов, желаний всего мира, но в то же время она - нечто больше, потому тронута перезрелостью и испорченностью. Как только я понимаю это, то чувствую, что еще больше жажду Лайлу, иду к ней, она обнимает меня. Конечно, я мелю чушь, но я ощущал все это и ощущаю сейчас, когда закрываю глаза. Она поцеловала меня, и от этого мой разум расширился, с секретов и тайн, мучивших меня, упал покров, и они очутились у меня на ладони. Я почувствовал, что просыпаюсь, но изо всех сил стал бороться, чтобы остаться во сне, ибо там я получу все, что захочу... Только бы остаться во сне... Остаться во сне... Там было удовлетворение, далекий лучик света, но по мере приближения к нему я осознавал, что вот-вот проснусь, покину объятия Лайлы и вновь стану самим собой. Я протянул руку, чтобы коснуться лучика света, и открыл глаза. Я сидел в кресле за конторкой. В полном одиночестве.