- Но у Артура никогда не было ребенка.
- У него не было. А у Люси есть.
Я неверяще покачал головой и взглянул на небо.
- Но это же невозможно, - пробормотал я. - Невозможно... И вы в самом деле верите, Хури, что лорд Рутвен питается своими родственниками, высасывая их кровь?
- Я убежден в этом. Иначе какую иную теорию можно согласовать со всеми этими фактами?
- Это что же, традиция вампиров, - спросил я, - питаться кровными родственниками?
- Традиций много... Вампиры это вам не какие-нибудь дурацкие микробы, Джек. Их нельзя изучить и сказать, что верно, а что нет.
- Но мы можем изучать лорда Рутвена. Пока мы с вами тут разговариваем, у меня под микроскопом его кровь.
- Да, - бесстрастно сказал Хури. - Ну и что с этого?
- Странно, он нанял меня и тут же пьет кровь под носом.
- Ничуть. Да раскиньте же мозгами, черт вас дери, Джек. Именно этим и объясняется его отчаяние. Он раб своих страстей.
- Но ребенку Люси уже больше года. Почему он начал питаться ею только сейчас?
- Может быть, вам надо взглянуть на это с другой стороны. Возможно, он пришел к вам, потому что почувствовал, что жажда его становится все ненасытнее и он не может ей больше сопротивляться.
- Так вы думаете, это гонка? Или я вылечу его, или он высосет Люси до последней капли?
- Еще один подход к этой проблеме.
- Но боюсь, что довольно-таки отчаянный. Ход исследований меня не очень вдохновляет. Может, мы сумеем сделать что-нибудь еще?
- Киргизское серебро, - напомнил Хури. - Вещь безотказная.
- Да, но если мы его не найдем, тогда что? Вступим в противоборство с лордом Рутвеном?
- Он опасен.
- Спасибо, Хури. Это я и сам вывел - дедуктивно. Да, он опасен, но несокрушим ли он? Должно же быть что-то, что может остановить его, даже уничтожить, если это будет необходимо.
- Мне понадобится время, чтобы найти этот способ.
- К сожалению, его у вас не так много.
- Немного. - Хури презрительно фыркнул. - Но, по крайней мере, мы с вами сейчас знаем, кто наш противник. И это начало. - Он поднялся со скамьи. - Вы не согласны, Джек? Это начало.
Да... Начало... Но, может быть, не на том пути, на котором, как считает Хури, мы находимся. Его открытия - великолепная работа, его знания о вампиризме - несравненны, а заключения о кровном родстве несомненно верны. И все же я не убежден, что мы знаем, кто наш противник - может быть, мы что-то упускаем. Даже принимая во внимание открытия Хури, лорд Рутвен не единственный подозреваемый. Да, показания против него ужасны, но не бесспорны. Мне нужно сесть и обдумать все это. Есть другие факторы, которые надо принять во внимание.
1 час ночи. До поздней ночи работал над клетками костного мозга. Никакого прорыва. Чем больше думаю о своих отношениях с лордом Рутвеном, тем менее вероятной кажется мысль о том, что он охотится за Люси. Хотя не сомневаюсь в том, что от него исходит ужасная опасность для нее, ибо припоминаю, когда мы встретились в первый раз, он нюхал одежду Люси, явно почуяв следы ее крови. Это он убил Артура Рутвена, ибо вскоре после смерти Артура лорд Рутвен пришел ко мне с просьбой, чтобы я излечил его от своеобразной жажды. Психологически такая теория звучит правдиво. Но с Люси - все не так. Она моя пациентка, и высасывать ее соки, одновременно предоставляя работу мне, было бы со стороны лорда Рутвена фактически предательством. Я не верю в то, что он способен вести себя таким образом. Признаю, однако, что это вряд ли можно назвать логическим предположением.
В теории виновности лорда Рутвена есть еще одна проблема. Почему в воображении Люси ее преследовательница - женщина? Хури попытался отмести этот вопрос. Но имеется определенная возможность, что наш противник Хайди. Мы ничего не знаем о ней. Каковы ее взаимоотношения с лордом Рутвеном? Общая ли у нее кровь с Рутвенами? Пока мы не получим ответа на эти вопросы, нам нужно числить Хайди в круге подозреваемых.
И есть еще одна возможность: может быть, мы вообще ищем не Рутвена. В настоящее время по Лондону разгуливают и другие хищники... Женщины-хищники... Мысли мои, как это уже не раз бывало за последнее время, вновь вернулись к Ротерхиту.
24 августа. Весь день в лаборатории, работаю над лейкоцитами и клетками костного мозга. До сих пор никакого реального продвижения вперед. Начинаю потихоньку подумывать об умственных озарениях, испытанных мною в Ротерхите. Интересно, стоит ли рисковать? Решить трудно.
Но думаю о Лайле не только поэтому. Сегодня утром, на приеме в клинике, одной из приходящих пациенток оказалась Мэри Келли. Здоровье у нее хорошее, никаких рецидивов, состояние организма устойчивое. Только одно беспокоит ее: ей стали сниться кошмары, такие яркие, что кажется, будто все происходит на самом деле. Ей снится, что она лежит у себя в постели в "Миллерс Корте" и слышит, как ее зовет какой-то женский голос. Она подходит к окну и видит, что внизу на улице стоит негритянка. Несмотря на страх, Мэри Келли чувствует отчаянное желание последовать зову этой женщины, выходит из комнаты, спешит за негритянкой по пустым улицам, и потом осознает, что они идут по Ротерхиту. Тут негритянка начинает целовать и похотливо ласкать ее, после чего взрезает ее запястья над золотой чашей. Кровь ударяет сильным потоком, и Мэри Келли кажется, что она тонет в море крови. Она силится Проснуться и просыпается в темной комнате с портретом прекрасной дамы на стене, который освещает единственная свеча. Тогда у Мэри Келли возникает странное желание лежать здесь вечно, поддавшись манящему зову тьмы. Но она вспоминает мои предупреждения об опасности, поджидающей ее в Ротерхите. Она вновь старается проснуться. На этот раз ей это удается, и она оказывается на какой-то незнакомой улице, примерно в миле от своего дома...
Честно сказать, у меня нет никакой причины сомневаться в ее рассказе, совсем наоборот - то, о чем она рассказывает, весьма примечательное проявление сомнамбулизма.
Однако есть две причины особо интересоваться ее сном. Во-первых, пару раз Мэри Келли рассказывала, что ей снилась не негритянка, а европейка с длинными белокурыми волосами. Это беспокоит, потому что такое описание подходит женщине, которую я видел. Я никогда не рассказывал Келли о ней.
Вторая причина: описание чего-то знакомого мне. Комната с портретом дамы, освещаемым единственной свечой. Я видел эту комнату. Я знаю ее. Я сам там лежал.
Это комната на складе в Ротерхите.
25 августа. Рано утром срочно вызван на Миддлтон-стрит. Весткот - на коленях рядом с женой, за ним - Стокер с пепельным лицом. У Люси вид такой же страшный, как до переливания крови, - кожа обтягивает скулы, лицо бледное, как мел, в нем ни кровинки. Сразу же сделал срочное переливание крови. Как и раньше - Весткот очень ослабел, а цвет лица Люси лишь незначительно улучшился. Пока проводил операцию, заметил, что стекло в окне разбито, и спросил, как произошло нападение.
Это случилось, когда дежурил Стокер, - он сидел у постели Люси вторую половину ночи. Около четырех часов утра он почувствовал, что его сильно одолевает сон. Тогда он принялся расхаживать по комнате, но так и не смог отогнать дрему. Сам того не осознавая, он уже начал видеть какие-то перепутанные обрывки кошмара: что-то грозное ломится внутрь, холод до костей, борьба за то, чтобы высвободиться, человеческая фигура на груди Люси... Я попросил, чтобы он описал эту фигуру. Это была женщина, глаза ее сверкали из-под вуали, она пила кровь Люси, обнимая и лаская свою жертву.
- Лаская? - уточнил я.
Стокер поперхнулся и взглянул на Весткота. Даже под бородой было видно, как он покраснел.
- Ласкала она... похабно, - прошептал он наконец.
- А вы уверены... совершенно уверены, что под вуалью была женщина?
- Абсолютно, - ответил Стокер.
Бедняга, он аж согнулся от вины. Я уверил его, что ему нет причины терзать себя, ведь он же не знал, против каких сил мы выступили. Стокер кивнул и сказал, что Хури ему намекнул об этом. Я спросил, где Хури, ибо весьма удивился, не увидев его, но оказалось, что он уже приезжал, но почти сразу, разволновавшись, пулей умчался прочь.
- Медальон, - вмешался Весткот, - монета, которую нашли в руке Артура Рутвена... Профессор заметил, что она висит на шее у Люси, и попросил ее на время. Надеюсь, Люси не будет возражать. Профессор настаивал, что это очень важно.
Интересно, по какому свежему следу Хури сейчас идет?
Вернулся в Уайтчепель. Сангвиген санитара оказался совместимым с группой крови Люси, поспешили вместе обратно на Миддлтон-стрит.
При переливании крови Люси вела себя беспокойно, а как только операция закончилась, начала хвататься за шею, но не за ранки, а за то место, где раньше висел медальон. Она вдруг проснулась и стала спрашивать, куда делась подвеска. Я объяснил, но она продолжала сердиться и крайне расстроилась. Потом она спросила, где ее младенец, сорвалась на низкий, пронзительный и отчаянный крик и принялась метаться из стороны в сторону в постели. Я сказал ей, что юного Артура направили в безопасное место. Она потребовала ответа куда. При упоминании леди Моуберли Люси вздохнула и доверительно улыбнулась.
- Я рада, - прошептала она.
Глаза ее закрылись, и она вновь уснула. Спала теперь более спокойно, нормальный цвет ее лица полностью восстановился. Так что второе переливание крови явно прошло успешно.
Беседа с Люси подсказала, что надо навестить леди Моуберли, предупредить о том, что случилось прошлой ночью. Хури был убежден, что Артуру опасность не грозит, а леди Моуберли, хотя ей и сообщили о возможной угрозе, отказалась от предложенной защиты. Когда я зашел к ней, она была дома. Хотя Розамунда явно беспокоилась о здоровье Люси, мой рассказ она выслушала с полным спокойствием и вновь отказалась от моего предложения об охране, причем весьма категорически.
Я спросил ее, видела ли она еще взломщицу, проникшую некогда к ней в дом.