- Джек, - прошептала она, - Джек... Разве вы меня не узнаете?
Я нахмурился. Она казалась призраком, чем-то нереальным. Но постепенно я стал вспоминать, как отчаянно разыскивал ее в свое время, и при воспоминаниях об этом я рассмеялся. Неужели я на самом деле боролся с ней ради сохранения человеческой жизни? Ради сохранения?
Она уверила меня в том, что это было правдой, и засмеялась вместе со мной.
- Извините, - сказала она, - но как вы сами теперь знаете, бывает определенный зов, которому мы должны подчиняться. Мы - игрушки Лайлы. Я тоже когда-то боролась, на горных вершинах Каликшутры, но так давно... очень, очень давно... когда впервые ее зубы коснулись моей кожи, а ее мысли оказались у меня в голове... моя Лайла... моя любимая, околдовывающая королева...
Она помолчала, ногтями нежно поглаживая меня по щеке.
- И все же теперь, - вновь заговорила она, - если бы передо мной встал выбор, я бы не вернулась к смертной жизни. Я столько узнала, столько прочувствовала... И у меня есть свои игрушки. Помните Люси? - улыбнулась она. - Уверена, что ей бы захотелось передать вам привет...
Она ожидала, что я скажу, но я не понял ее, потому что голова моя слишком кружилась, чтобы вспомнить имя Люси. Моя спутница нахмурилась, но потом улыбнулась, понимая меня.
- Извините, Джек, - прошептала она, - за то, что я так долго обманывала вас. Мы не можем сдерживаться. - Она поцеловала меня в губы. Не можем быть иными кроме того, во что нас превратили.
- Вы обманывали меня? - озадаченно повторил я.
- Так вы не помните? - нахмурилась она.
Я смотрел мимо нее на пламя. Слабо шевельнулись какие-то воспоминания... Горел какой-то другой огонь... в другой комнате.
- Вы пришли ко мне, - пробормотал я, - мы сидели в креслах у меня. Так?
Леди Моуберли, или Шарлотта Весткот (теперь я вспомнил, как ее зовут), улыбнулась.
- Нам было интересно, сколько времени у вас уйдет на то, чтобы заподозрить клиентку, нанявшую вас для расследования дела.
- Нам?
- Не я придумала эту игру.
- Игру? - Я взглянул на нее диким взором. - Это была игра?
Шарлотта наклонила голову.
- Чья?
- Вы же можете сами определить это. При помощи дедукции, - сказала она. - Или нет? - Она засмеялась и, повернувшись, подозвала кого-то. - О, сеньора Сюзанна Селестина дель Толоза!
Я оглянулся и увидел Сюзетту... не маленькую девочку, а женщину, которую видел раньше: грациозную, манящую, прекрасную.
- Нет, - прошептал я, встряхивая головой, - нет... я не понимаю.
- Поймете, доктор, поймете... - успокоила Сюзетта. - Просто сейчас вы несколько не в себе. Но ваше удовольствие уйдет, и вы все вспомните. На короткое время вновь станете Джеком Элиотом. - Она взяла мои руки в свои, поглаживая их. - Вы должны гордиться: вы очень развлекли Лайлу и меня.
- Развлек?
Я находился словно в тумане. Рассказ? В журнале? Что-то, о чем она говорила и что убеждала меня прочесть? Я начал спрашивать, но Сюзетта жестом прервала меня.
- За многие века, - поведала она мне, - я изобрела много развлечений... много игр. Однако вы дали мне шанс испробовать нечто новое. Мы были уверены, что вы, в конце концов, раскроете, в какой опасности находится Джордж. Ваша давняя дружба с ним, ваши склонности к наблюдению, пережитое вами в Каликшутре... да, это дело неизбежно должно было привлечь вас. - Она взглянула на Шарлотту, улыбнулась и взяла ее за руку. - Когда мисс Весткот узнала о вас от Джорджа, нас вначале расстроили сообщения о вашем прошлом и ваших способностях. Мы сплели прочную сеть вокруг Моуберли, а теперь вы могли разрушить ее. Я думала, как отделаться от вас, и случайно натолкнулась на "Журнал Битона". Вы же помните его, доктор? Шерлок Холмс первый детектив-консультант в мире?
Я кивнул. И довольно отчетливо все припомнил.
- Там я почерпнула вдохновение, - продолжила Сюзетта, - для совершенно нового типа игры, подходящей для этого века разума, века науки, под скептическим взглядом которой должны умереть все суеверия. Лайлу очаровала моя идея. Мы подстроили все так, что вы занялись этим делом, а сами следили за его ходом, прослеживали каждый ваш шаг в этом лабиринте. У вас все шло очень хорошо - приятно было видеть, - но в конце, конечно же, вы не смогли понять... Я знала, что не сможете...
- Почему?
- Я всегда утверждала, что вы дитя своего века, своего рационального века.
Я непонимающе уставился на нее.
- Самым интригующим аспектом этой игры было испытать вашу гордыню и увидеть ее посрамление. - Она протянула мне что-то. - Помните это?
То была карточка, которую я нашел в шкатулке из-под опиума.
- Как часто я говорила вам, что когда вы исключите невозможное, то все остальное, даже самое невероятное, должно быть истиной?
Я покачал головой, дико рассмеялся и порвал карточку.
- Да, - согласился я, - вы были правы - какая гордыня! Как же я был слеп раньше! Как я мог не подозревать об этом... какие могли быть возможности... или удовольствия... или переживания? Но теперь, слава Богу, - я поднял руки и огляделся по сторонам, - теперь, слава Богу, я понял!
Я вновь истерически рассмеялся. Действительно, слава Богу! Я никогда не знал такого счастья, никогда не чувствовал себя столь раскованным... столь свободным. Всякие пределы исчезли!
Однако очень скоро нахлынули воспоминания, точно такие же, как после первого убийства. Как в картине, очищаемой от накопившейся пыли, проступала моя вина, вначале - тускло, а затем - со все большей четкостью. По мере этого все вокруг постепенно преображалось в тюрьму, и я осознал тщетность попыток бежать отсюда. Я оставался с другими плененными животными, украшавшими этот зверинец, любопытным трофеем среди остальных. Оглядываясь по сторонам, я понимал, что мне была подарена особая привилегия - оставлена человеческая форма, ибо меня могли превратить в чудовище, в паука, в змею. Как Сюзетта объяснила мне, Лайла испытывала огромное удовольствие, выбирая то, во что она превратит свою очередную жертву.
- Это всегда что-то изысканное, - улыбнулась она. - Наказание, соответствующее преступлению.
- Преступлению?
- Да... наказание за скуку. Ибо, в конце концов, ей всегда надоедает человеческая любовь, хотя Лайла сама тоже любит и питается любовью. Карлик, например, - это французский виконт, который около двух веков тому назад был очень красив, но опасно тщеславен. Пантера - ашантская девушка, наглая и жестокая, хотела заколоть Лайлу кинжалом в припадке ревности. Сэр Джордж... ну, его вы видели сами.
- Но вы убили eгo, обескровили до того, что он превратился в прах.
Сюзетта отвернулась.
- Но я же вампир, - сказала она наконец. - Я должна пить кровь.
- Должна?
Она холодно взглянула на меня:
- Вам пора понять, что убийство - это необходимость.
- Значит, пора? Так я тоже вампир, как и вы?
Сюзетта нахмурилась и медленно покачала головой:
- Наверное, нет, - проговорила она. - Я подумала, было, что да. Но Лайла может превращать свои жертвы во что угодно. Может быть, вы просто убийца, и ничего более. Ибо если бы Лайла превратила вас в вампира, то, поверьте мне, вы бы почувствовали жажду крови,
- Мне нравится проливать ее, - ответил я. - Иногда.
- Но не пить?
- Нет.
- Что ж, - пожала плечами она, - тогда вы не вампир.
- А вы? Что Лайла сделала из вас?
Она повернулась ко мне, и теперь на женском лице не осталось и следа от ребенка. Лицо ее было ужасно, но светилось умом, и привлекательностью.
- Когда Лайла познакомилась со мной и совратила меня, - произнесла она, - я уже была вампиром.
- Когда это случилось?
- Очень давно.
Во мне шевельнулось былое любопытство, забытое неверие в то, что такое может быть.
- Как давно? - поинтересовался я.
- При дворе мавританских королей в Испании, тысячу лет тому назад... может быть, одиннадцать веков. Сейчас трудно вспомнить.
- А Лайла... где она встретилась с вами? В Испании?
Сюзетта отрывисто кивнула, глядя вдаль, в ночь, и отбрасывая элегантно причесанные волосы взрослой женщины.
- Когда я впервые повстречала ее, - проговорила она, - я жила среди фонтанов и дворцов Андалузии, где в те годы, как никогда раньше, цвели образование и все блага цивилизации. Мать моя была еврейка, отец христианин, а я жила среди арабов в Халифате, пользуясь различными культурами, принадлежа к каждой и в то же время ни к одной из них, из-за чего и зародилась насмешка над всеми нами. Моей страстью было знание, а удивление было постоянным состоянием моего разума. Лайлу я любила, ибо мне казалось, что и у нее такие же черты характера, только многократно усиленные, так что она всегда побуждала меня дерзать и восхищала меня. Мы покинули Испанию, скитались по всему миру два... три... не знаю сколько веков. Но всегда возвращались в ее любимое прибежище, в королевство среди гималайских вершин, которое было ее настоящим домом и которое, как вы сами убедились, она всегда будет защищать. Другие места она всегда покидает империи, города, различные скопища людей, - но Каликшутру никогда. Она, а вместе с ней и я, слишком долго там прожили.
- Да, - воскликнул я, вдруг вспоминая, - я видел вас, в виде статуи, в храме в джунглях. Вы стояли у ее трона... Правда, когда статуя была сделана... вы уже, по-видимому, были превращены...
- Да, - кивнула она с улыбкой печальной и полной насмешки над собой. Так, в конце концов, и случилось. Я наскучила Лайле. - Сюзетта помедлила. Так же как и она мне. Я сказала, что хочу уйти. Ее вечные требования развлечений стали утомлять меня. Я устала от игр, мне хотелось чего-то иного... И, уходя, я сказала ей, что она как ребенок... - Сюзетта замолкла. - Но она все-таки достала меня. Мне не удалось убежать от нее.
- Так вы тоже пленница?
Сюзетта не ответила.
- Вы можете уйти, если захотите? - выспрашивал я. - Я имею в виду ваши силы... вас нельзя остановить?