…Незнакомец явился на следующий день, вечером. Увидев Оленьку, он улыбнулся ей одним ртом, в то время как его светлые, слегка навыкате, глаза рассматривали ее с серьезным удивлением, словно бы он не верил, что такая молоденькая девчушка могла его дотащить до дома. А Оленька нахмурилась под его взглядом, самолюбиво вздернула плечо, готовая рассердиться на парня; но тут он протянул коробку конфет — и она, залившись румянцем смущенья, вырвала коробку и убежала к себе в комнату…
Потом Оленька сидела за семейным столом, напротив парня, и под урчанье самовара, сквозь его духовитый пар, украдчиво, с пристрастным девичьим любопытством, разглядывала гостя. Ей понравилось, что держался он с достоинством и в ответ на все назойливые вопросы о том, кто его избил, отмалчивался.
— Ну ладно, не хочешь говорить — не надо, — проворчал отец. — Тогда ответь: к какой печи приставлен? Не к той ли, где мой Прошка?
— Прохор Жарков, что ли? — переспросил гость. — Ну да, с ним налаживаю контакт.
— А тебя, случаем, не Моториным кличут?
— Да, Сергеем Моториным.
— A-а, так это тебя, инженера, Прошка почем зря бранит и немцем обзывает! — вырвалось у отца по простоте душевной. — Говорят, житья от тебя, выдумщика, нет, мудришь ты над печью, а у сталеваров через твои придумки зарплата снизилась!
— Да, меня бранят, — спокойно признался Моторин. — Теперь меньше: я оказался прав. Печь работает лучше, чем прежде.
— Ну, это хорошо, хорошо, что Прошке нос утер, — закивал отец. — А новому знакомству я всегда рад. По такому случаю и выпить не грех.
— Я, между прочим, не пью.
Отец удивился, крякнул:
— Это как же не выпить рабочему человеку после трудов праведных?
— Извините, не приучен, — ответил Моторин. — После того как мать и отец утонули в Волге, меня приютили соседи Вельцы, сарептские немцы. А у них, сами знаете, строгие нравы. Вместе с их языком я стал усваивать их привычки, житейские советы. В частности, запомнил такие слова дедушки Франца, кузнеца: «У рабочего человека всегда должна быть ясная голова».
— Это верно! Однако…
— Однако ты, отец, не приставай, — перебила Оленька. — Хватит с нас и того, что Прошка лакает водку за четверых.
Моторин внимательно посмотрел на девушку и улыбнулся сдержанно, уголками губ, словно тайком ото всех благодарил за сочувствие. И Оленьке приятна была эта улыбка; она ощутила, как между ними протянулась ниточка взаимопонимания. «Нет, он очень славный, этот Моторин! — решила она с убеждением пылкой и доверчивой молодости. — У него и впрямь ясная голова оттого, что он не пьет. Я с ним, пожалуй, посоветуюсь насчет своей жизни».
После чаепития Оленька провожала Моторина (он жил в поселке Металлургов, где и ее подруга). Шли молча, ощущая неловкость, которая обычно возникает при нечаянном знакомстве. Под ногами сочно похрустывал свежий снежок. В черном небе колко, стекляшками, поблескивали поздние звезды.
— А вон плавку дают, — сказал вдруг Моторин, показывая длинной рукой прямо на заснеженные деревья.
Оленька взглянула туда же, и все стволы и ветви, несмотря на снег, показались ей угольно-черными оттого, что сквозь них багрово-желтым огнем пробивалось чуть подрагивающее заводское зарево.
— А скажите, товарищ Моторин, — задумчиво, как бы вне связи с этим заревом, а на самом деле соединяя с ним все прежние мысли, произнесла Оленька. — Скажите: что вы стали бы делать, если бы не поступили в институт?
— О, я пошел бы на завод, чтоб не терять время!
— На завод?
— Конечно, на завод, товарищ Жаркова, — подтвердил Моторин, заодно подшучивая над девушкой за ее официальный тон.
— Так, может, тогда и мне, а? — почти с мольбой сказала Оленька. — Ведь я же срезалась на приемных испытаниях в механический. Да отец говорит: это, мол, ничего, ты еще молоденькая, на следующий год поступишь!.. И брат Алеша — тоже успокаивает… Только я так не могу, без дела!
— Тогда долго не думай, Ольга. Поступай во второй мартеновский. Есть в цехе экспресс-лаборатория. Там телефонистка нужна.
— Да какая же я телефонистка? — испугалась Оленька.
— Ничего страшного! Это только название — телефонистка. Ты сама будешь разносить анализы.
— Какие еще анализы-то?
— Химические анализы по ходу плавки, — растолковывал Моторин добросовестно, педантично. — Углеродчик выпишет талон. В нем будет указано, сколько процентов содержится в металле марганца, серы, фосфора… Этот талон ты отнесешь, к примеру, на двенадцатую печь.
— На твою? — спросила Оленька и покраснела.
— На мою или на другую — это все равно. Только надо быстро! Иначе плавка задержится.