Кроме того, на другой день Саша принес переданный Стариком приказ командующего 6-й армии генерал-полковника Паулюса: «В соответствии с указанием верховного командования рекомендую вновь разъяснить всю важность овладения крупнейшим экономическим центром России — Сталинградом. Каждому солдату на фронте нужно разъяснить значение того успеха, которого мы добиваемся и который нас вскоре ожидает».
Разумеется, с содержанием этих документов сейчас же было ознакомлено по рации наше командование.
Ольга восхищалась дерзкой смелостью парнишки-разведчика, но она же и тревожилась за него: не слишком ли безоглядчива его дерзость? При этом Ольга вовсе не думала о том, что сама может навлечь подозрение фашистов своими ежедневными «прогулками». А между тем уже было о чем тревожиться! Саша сообщил, что на днях из Калача в Сталинград перебазировалась военная комендатура во главе с генералом Лонингом; сюда прибыли и две роты полиции из бывших петлюровцев. Это означало: жди теперь облав, расстрелов по каждому поводу и без всякого повода, а в лучшем случае — угона на работы, в лагеря!
— Я-то вывернусь, — с самонадеянностью удачливой молодости заявил Саша. — Жарковой — той потруднее придется. С ней долго нянчиться не будут. Хенде хох — и при в неметчину!
— Что же ты предлагаешь, Сашок? — спросил Леша, нахмурив свои темные брови и затеребив бородку.
— Надо бы ее того… переправить к своим, пока не поздно. Я бы ее провел к оврагу Долгому, а уж оттуда она проберется как-нибудь сама. Небось не маленькая.
— Это было бы неплохо… — Леша на миг задумался, свесив над глазами медный чуб. — Но жаль, честно говоря, расставаться с хорошей разведчицей. Она дельные сведения приносит.
— Так, по-вашему, выходит: пропадай Жаркова! — буркнул Саша. — Мы за нее должны головой отвечать.
— А что, если она сама не согласится расставаться с подпольной работой?
— Приказать можно…
— Нет, я предлагаю другое решение, — тряхнул чубом Леша. — Комендатура, видимо, только обживается на новом месте. Военным властям наверняка требуется уборщица. Ан, тут и явится предложить свои услуги Жаркова… то есть Захарова, как мы ее теперь должны называть.
— Что ж, идея неплохая, — солидно заметил маленький сапожник и, как бы из солидарности с Лешиным чубом, тряхнул своей рыжей челкой. — Но не так-то просто устроиться в комендатуре. Надо, чтобы Старик помог.
— Стоит ли его впутывать? Ты лучше скажи, где расположена немецкая комендатура?
— В Дзержинском районе, на площади Восьмого марта, а занимает она здание Третьего Дома Советов.
— Ну вот и отлично! Завтра же она, Захарова, и отправится туда.
Весь этот разговор Ольга слушала, лежа на кровати, прикинувшись спящей, но под конец все же не выдержала — соскочила, крикнула:
— О чем речь? Конечно же я отправлюсь туда!
На следующий день, примерно в десятом часу, Ольга уже находилась на площади 8 Марта. Теперь она не выглядела замарашкой и распустехой. В подвале среди тряпья сыскалось и новое платье, и жакетка, и шелковый платок. По совету Леши, Ольга приоделась, чтобы «произвести впечатление». И действительно: встречные немецкие солдаты таращили на нее, разодетую, глаза, а она с независимым видом улыбалась им и вежливо расспрашивала о местонахождении военной комендатуры.
Случилось так, что именно напротив 3-го Дома Советов какая-то женщина нацеживала воду из крана колонки. У Ольги сразу же возник хитроумный план, и она с ходу подхватила ведро и направилась прямо к дверям, где застыли с автоматами два жандарма в голубых шинелях.
— Ах ты, воровка, шлюха, безбожница! — закричала вслед женщина, но преследовать, однако, не стала из страха перед жандармами. А те, наблюдая эту сценку, рассмеялись и без всяких помех пропустили девушку в здание комендатуры. Должно быть, они решили, что молоденькая фрейлейн работает здесь, после чего Ольге оставалось только убедить в этом и остальных.
В вестибюле на столе дежурного стоял пустой графин. Ольга, ни слова не говоря розовощекому жандарму, налила в графин воды, затем опрыскала затоптанный пол, отыскала в углу метелочку из полыни и принялась подметать. Все ее действия были такими естественными, что дежурный ни о чем не расспрашивал девушку, он лишь пристально, с чисто мужским игривым любопытством поглядывал на крепкие ноги уборщицы, когда та низко наклонялась.