Тем часом приспело новое лихое испытание. Налетели на вокзал вражьи пикировщики, стали бомбить, и все, что еще держалось за землю, спеклось с ней, — взвилось в вихрях огня, пыли и дыма на воздух. А затем загремели со всех сторон тяжелые гаубицы; а затем отовсюду выползли танки; а затем появились автоматчики в серо-зеленых лягушечьих шинелях…
В клочья был разодран, распылен геройский 1-й батальон. Немногим бойцам удалось приползти с вокзала в складское помещение к Драгану… чтобы тут же умереть на руках верных товарищей. А вскоре пробрался сюда вестовой из штаба батальона. Он рассказал: комбат Федосеев с группой бойцов отсечен в районе универмага, его нужно вызволять из западни. Однако не удалось пробиться к комбату, хоть и выслал Драган на выручку отборных солдат. Только и высмотрели они издалека, из укрытий, как, вскинув знамя над головой, пошел раненый безоружный комбат Федосеев в последнюю свою атаку и как вдруг упал, подсеченный…
Тогда Драган принял командование над разбитым батальоном, над остатками подразделений, которые сгущались на гвоздильном складе — единственном пристанище. Однако теперь, после взятия вокзала, враг атаковал уже целеустремленно. Куда ни глянет Прохор — везде лежат гвардейцы-богатыри: иные уже захолодавшие, бездыханные, а иные еще дышат, выкликают из последних сил предсмертное свое заклинание: «Там, в подсумке, патроны остались!»
С каждым часом редели боевые порядки гвардейцев. Того и гляди, враг размоет оборону, расшвыряет всех и начнет истреблять поодиночке. Да был прозорлив и находчив командир Драган! Приказал он бойцам отступить — но лишь для того, чтобы сузить ширину обороны и тем самым уплотнить до крепости ядра. Теперь врагу уже труднее было выискивать брешь-лазейку; зато сам отряд Драгана, спрессованный, приобрел пробивную мощь. И когда враг вконец притиснул, гвардейцы вырвались из окружения и начали отходить к Волге…
Драган решил закрепиться на одном месте, неподалеку от реки. Приказал он занять угловой трехэтажный дом на перекрестке двух улиц — Краснопитерской и Комсомольской. Потому что видимость отсюда была хорошей, да и все подступы простреливались. Только требовалось забаррикадировать входы-выходы, приспособить под амбразуры окна и проломы — и будет дом неподступной крепостью, а сорок оставшихся в живых бойцов — его гарнизоном!
Благо выдалось затишье, Драган обежал весь дом, на диво целехонький, разве что без дверей и окон. Распорядился он тотчас же направить две группы бойцов, по шесть человек в каждой, на третий этаж и на чердак, чтобы там разобрать кирпичный простенок и вдосталь наготовить камня и балок для сброса — на случай, если фашисты подступят вплотную. Позаботился он и о тяжелораненых: отвел для них глубокий подвал с бетонным сводом, где сразу же захлопотала санитарка Любаша Назаренко. А свой командный пункт разместил он в полуподвальчике с узенькими удобными оконцами, и здесь же установил станковый пулемет, который, однако, должен был молчать до самой решающей минуты: ведь осталась всего-навсего одна патронная лента — запас неприкосновенный!.. Кроме того, сюда, в полуподвальчик, снесли мешок обгоревшей ржи, и отныне сам командир раздавал в день на человека по три горстки мелкого и твердого, как дробь, зерна.
Этот-то угловой дом на перекрестке и стал последним рубежом обороны гвардейцев.
Три дня и три ночи отбивались сорок бойцов-героев от наседавших гитлеровцев, а на четвертые сутки насчитал Драган в живых девятнадцать бойцов. К той поре и зерно кончилось, и патронов и гранат стало в самый обрез. Уже метали гвардейцы в фашистов камни, уже сбрасывали на их головы тяжеленные балки. И радовался Прохор, слыша звяканье пробитых касок, но и досадовал он на Драгана: ну, на кой ляд командир бережет пулеметную ленту, когда можно в упор расстреливать фашистскую нечисть?..
К вечеру все атаки были отбиты. Повсюду, куда ни глянь, проступали из мглы, сквозь оседающую кирпичную пыль, вражеские трупы. Однако и гвардейцев осталось в живых всего десять человек. Еще одна атака — и участь их будет решена. Но ни ночью, ни даже утром, на пятый день, атаки не возобновились. Похоже было, что фашисты хотят измором взять защитников дома. Прохор видел, как они вылезали из укрытий и, явно дразня, прохаживались по завалам щебня.
— Хлопцы! — обратился Драган к верным своим содружинникам. — А ведь та поганая вражина, поди-ка, думает, что мы всякую борьбу прекратили. Враг небось и главные силы перебросил на другой участок, а на нас рукой махнул. Только раненько хоронит он гвардейцев! Еще держат наши руки оружие, еще видят наши очи злыдней заклятых. Значит, нечего нам, хлопцы, отсиживаться без дела, а треба отвлечь на себя побольше фашистских сил.