— Тоже мне, конники! — проворчал Овсянкин. — Сами до хаты, а лошадей, поди-ка, в степи бросили.
Вскоре, однако, все разъяснилось. У околицы машину остановил дюжий казак в полушубке, с серьгой в ухе, при окладистой бороде, разметанной ветром по широкой груди, — натуральный шолоховский герой! Он проверил документы и, прищелкнув каблуками хромовых сапог, громыхнул под звяканье шпор басом:
— Порядочек! Проезд разрешен!
— У нас-то порядочек, — усмехнулся Жарков, невольно любуясь молодцом. — А вот куда вы коней подевали?
Вместо ответа бородач с серьгой как-то добродушно, по-домашнему окликнул:
— Васянька, а Васянька! Ну-ка покажь члену Военного совета коней…
Тотчас же, словно из-под земли, вынырнул тощий, как жердина, молоденький казак. Подбежав к крайней хате, он рывком распахнул ставни; в тот же миг в проем окна высунулись две лошадиные морды и пахнуло кислым душком смоченной соломы.
— Балуй, — ласково проговорил казак, погладив атласно лоснящиеся, пофыркивающие на остудном холодке морды, но тут же, из опасения непроизвольного, явно не по уставу, ржания, захлопнул ставни.
— Ну вот, а ты недоброе подумал, — упрекнул Жарков шофера. — Уж теперь-то я уверен, что и твое карканье насчет завтрашнего тумана не сбудется!
Наконец, уже в сумерках, при мерцающем свете отдаленных ракет, выбрались к передовому наблюдательному пункту.
Генерал Труфанов встретил Жаркова в просторном блиндаже. Это был высокий, костистый, с остро вздернутыми плечами человек, с виду усталый, судя по набрякшим векам, но с неожиданно быстрым взглядом маленьких светлых глаз. А еще поразили Жаркова до лоска выбритые щеки и тщательно приглаженные короткие седоватые волосы, от которых, как, впрочем, и от генеральского кителя, сквозило весенним ландышевым запахом одеколона. Похоже было, что командарм готовился к предстоящему наступлению как к долгожданному празднику.
— Товарищ член Военного совета! — торжественно обратился он. — Пятьдесят первая к выполнению боевой задачи готова. Основными силами армия наносит удар между озерами Цаца и Барманцак, а одной дивизией, именно Пятнадцатой гвардейской, — между озерами Цаца и Сарпа. Затем, после прорыва обороны противника общевойсковыми соединениями, с целью развития успеха на главном направлении, будут введены в прорыв механизированный, танковый и кавалерийский корпуса. Вся операция, как вам известно, рассчитана на двое суток. За первый день наступления подвижные армейские соединения обязаны выдвинуться на рубеж Рокотино, Верхне-Царицынский, Абганерово, а к исходу второго дня — на рубеж Карповка, Советский, Зеленый, чтобы впоследствии соединиться в районе Калача с войсками Юго-Западного фронта.
Жарков счел необходимым заметить:
— Меня, Николай Иванович, интересуют подробности. Когда вы думаете ввести в прорыв подвижные соединения? Сразу или после глубокого фронтального продвижения стрелковых дивизий?
— Нет, не сразу, товарищ член Военного совета. Дело в том, что противотанковые средства противника, как установлено нашей разведкой, группируются по восточным скатам высот, и вероятность риска тут огромная. Поэтому решено ввести подвижные соединения в прорыв лишь после того, как пехота овладеет высотой «Восемьдесят семь» и хутором Захаров, то есть продвинется примерно на глубину в шесть-семь километров.
— Пожалуйста, поподробнее о предполагаемых действиях Пятнадцатой гвардейской дивизии.
— Она в основном обеспечивает стык с Пятьдесят седьмой армией и ударом в направлении — «Совхоз Приволжский», при взаимодействии с соседом справа, отсекает крупные силы румынских войск в районе Дубового оврага от главной группировки противника.
— Как вами достигнута и достигнута ли в полной мере скрытность подготовки наступления?
— Ответ можно дать положительный. Все части, которые предназначались для создания ударной группировки, перемещались только ночью. А в светлое время они, конечно, укрывались в балках, в населенных пунктах, при соответствующей маскировке. Кроме того, огневые позиции занимались артиллерийскими частями не сразу, а побатарейно, да и пристрелка производилась только отдельными орудиями одноименных калибров.
— Кстати, какова плотность армейской артиллерии?
— А вот судите сами, Алексей Савельевич! На участке в шесть километров, как раз в направлении наступления двух стрелковых дивизий, имеется сто девяносто два орудия, что составляет тридцать два орудия на километр фронта. У румын же на этом направлении, по данным нашей разведки, не более шести-семи орудий на один километр фронта.