Копцов резко поднялся из-за стола, выкрикнул:
— Вы, кажется, решили меня учить, товарищ Моторин! Да неужели я сам, черт побери, не понимаю всех выгод вашего предложения?
— Тогда к чему медлить?
— Какой вы быстрый!.. Ну, а момент сейчас благоприятный для новшеств, вы подумали об этом? Военные требуют от нас как можно больше броневой стали. Тот же Прохор Жарков старается выжать из двенадцатого мартена хотя бы лишнюю тонну металла. И вдруг является никому неведомый благодетель и предлагает чаще останавливать печи… Да тут же целая буря поднимется! Нам сейчас же учинят допрос: почему сократился выпуск броневой стали?
— Да, вначале выпуск сократится, — беспощадно подтвердил Моторин. — Зато через месяц, другой все потери окупятся: печи усвоят новый ритм и производительность возрастет.
— Согласен, согласен! Но кто же будет ждать?.. Нет, вы сейчас же поставьте Наркомату положенное количество броневой стали, а что будет потом — это, поверьте, никого не станет интересовать.
— Вот именно! — опять ввернул Прохор. — Тоже мне горе-новатор!
Моторин, видимо, понял, что дальше разговаривать бесполезно, и вышел из кабинета — горделиво-прямой, непреклонный.
А спустя месяц случилось непредвиденное.
Утром, как и обычно, Прохор вошел в теплую цеховую мглистость и снова не смог не остановиться в восхищении: родной мартеновский цех один был подобен целому заводу!
В четкую железно-кирпичную шеренгу выстроились печи-исполины, почти все в пять завалочных окон, только самую последнюю — пятнадцатую — Прохор все же не мог высмотреть, как ни напрягал свои зоркие глаза: она пропадала в пыльно-чадном тумане, ее очертания к тому же размывали потоки раскаленного воздуха, точно растекалось по цеху степное летнее марево.
Прохор пошел вдоль рабочих площадок — и везде был порядок, то есть подвесные тележки с мульдой бесперебойно двигались по однобалочному тельферу и с коротким звяканьем опускались на железный прилавок, а длинные хоботы завалочных машин кранового типа подхватывали их, чтобы через секунду-другую развернуться в воздухе с невесомой плавностью и, при ударах колокола, втолкнуть свое ржавое добро в завалочное окошко…
Прохор шел и попутно отмечал среди сталеваров своеобразное ревностное единоборство: одни носили громоздкие войлочные панамы, другие — обыкновенные кепки с синими сдвоенными стеклышками; но верх все-таки одерживали последние: легки и удобны были! Зато почти у всех рабочих были войлочные боты на резиновой подошве, суконные рукавицы с вшитой кожей — наипрочнейшие рукавицы!
«А этому Моторину все не в радость, — размышлял Прохор. — Только и ноет на пересменках о какой-то извечной русской расхлябанности. А где она?.. Весь шлак, глянь, сгребается совковыми лопатами в шлаковник, да не раскаленный — остылый, податливый после поливки из шланга. Инструмент опять же лежит без разброса, в одном месте. Горка извести или песка там, где ей и положено, — в сторонке, чтоб не мешать даже самому бегучему сталевару».
До двенадцатой печи было уже недалеко. Но почему оттуда не доносится знакомо хрипловатый, с потресками, гул форсунок?
Прохор встревожился и прибавил шагу. На рабочей площадке перетаптывались сталевары, оглушенные непривычной тишиной.
— В чем дело? По какому такому праву остановка? — крикнул Прохор властным бригадирским голосом.
Старший подручный Сурин хмуро отозвался:
— Да вот Моторин в ночную смену остановил печь. Говорит: свод пригорел и насадки подпорчены.
— Врет! — опроверг Прохор. — Я вчера проверял печь. И свод, и насадки еще долго послужат. Так что пусть он не чудит, выскочка! Нечего рабочему классу мозги темнить. И ты, Сурин, чем медведем топтаться, лучше распорядись-ка шихту заваливать!
В это время из-за печи вышел Моторин.
— Шихта заваливаться не будет, — отрезал он. — Мы не варвары, чтобы доводить печь до полного износа.
— До износа еще далеко, — возразил Прохор. — Печь еще сотню плавок выдержит, а ты ее на ремонт!
— Но кому нужна эта сотня плавок? — Моторин пожал плечами. — Мартен выдыхается, температуру не держит. Не мартен — дырявая кастрюля! Даже легкая плавка сидит в нем по четырнадцать часов. Мы вертимся вокруг печи, пробы делаем, а толку мало. Только топливо напрасно пережигаем. А те плавки за восемь часов можно выпускать. Для этого и нужен регулярный ремонт, товарищ бригадир.