Жарков попросил остаться в кабинете одних членов бюро обкома.
— Что будем делать, товарищи: дожидаться указаний или действовать? — спросил он в упор и, давая как другим, так и себе время поразмыслить, почесал своим крючковатым указательным пальцем черный, без сединки, висок.
— Действовать! — сказал Бондарчук, секретарь обкома по вопросам транспорта и промышленности; остальные члены бюро поддержали:
— Действовать, исходя из обстановки!
— Тогда, — подхватил Алексей, — следует направить весь собравшийся партийный актив на заводы с непрерывным производством и на предприятия водного и железнодорожного транспорта. Там наверняка вспыхнут стихийные митинги. Наш партийный долг — максимально мобилизоваться, все сделать, чтобы разгорелось пламя народной ненависти к фашистскому агрессору. Неразделимость партии и народа должна с особой силой проявиться в первый же день войны. Уверен, обстановка подскажет нужные слова и действия. А вечером соберемся и подведем итоги.
Звонки, звонки!.. Секретари райкомов партии со всех концов области сообщали, что тягостная весть о вероломном нападении гитлеровской Германии встречена людьми с твердостью и спокойствием; затем, как водится, следовал один и тот же беспощадный вопрос: «Что делать?» И приходилось напрямик, с убежденной властностью человека, якобы готового ко всем неожиданностям, говорить: «Действуйте, исходя из обстановки! Проявляйте инициативу!» То есть приходилось самому брать на себя смелость и ответственность при разрешении тех задач, которые, как думалось, должны быть сначала решены в верхах.
Позвонил областной военный комиссар Куксов; голос бодрый, кипучий:
— Алексей Савельевич! Тысячи людей явились в военкоматы, настроение у всех боевое, хоть сейчас в бой. Уже приступили к мобилизации.
— Какая требуется помощь, Евгений Григорьевич?
— Постараемся обойтись своими силами.
— А вы не хорохорьтесь! Что, если направим в военкоматы лучших пропагандистов города?
— Да это же замечательно, Алексей Савельевич!
В кабинет вошла заплаканная молодая женщина; растирает слезы, спрашивает, всхлипывая: верно ли, что двенадцатилетних мальчишек будут насильно забирать у родителей и отправлять неизвестно куда?.. Жарков пристукнул по столу кулаком: «Чушь! Слухи, подлые вражьи слухи!» И про себя решил: «Надо скорей создавать в каждом районе истребительные батальоны по борьбе с немецкой агентурой».
Над самой крышей пронесся «ЯК»; стекла отозвались нервным знобящим дребезгом. Алексей, встревоженный, тотчас же связался с начальником связи Боровским и недовольно, как бы предугадывая его промах, буркнул:
— Не мешало бы, Василий Васильевич, подумать об организации опорных пунктов наблюдения и сигнализации. Не дай бог появится какой-нибудь незваный гость со свастикой.
— А мы уже создаем их, Алексей Савельевич, — отрапортовал Боровский. — Хотя за полторы-две тысячи километров едва ли кто в гости пожалует.
— Ну, ну, ты не очень-то благодушничай! — снова буркнул Жарков. — Ты лучше посоветуй: кого назначить начальником штаба противовоздушной обороны?
— Да Петрухина из Осоавиахима! С головой человек. И притом парашютист отменный.
— Насчет парашютиста — это ни к чему. А кандидатура, кажется, подходящая…
Отныне каждая минута жизни требовала предельного напряжения мысли, быстрой практической сметки, способности принимать или отклонять каждое решение уже не только под воздействием местных патриотических нужд, но и под давлением железной военной необходимости.
12 июля
«Давно не брался за дневник… Тяжко на душе… Фашисты захватили Литву, часть Латвии, западные районы Белоруссии и Украины…
Уже на пятый день войны в Сталинград стали прибывать санитарные поезда с ранеными. Под госпитали в срочном порядке переоборудованы две гостиницы и несколько школ.
В распоряжение Наркомата обороны направили 1500 добровольцев-коммунистов. Полным ходом идет запись в народное ополчение. Только на Тракторном в его ряды вступило 6000 человек.
Проблема кадров — это сейчас самое трудное. Бюро обкома партии приняло решение: привлечь к физическому труду учеников старших классов и студентов.
Сегодня побывал на „Красном Октябре“ и в поселке Металлургов… В меня стреляли с чердака…»