Жарков поморщился: некстати, очень некстати была эта новая задержка! И стараясь избежать ее и вместе выказать свое участье к слезливой посетительнице, он, по усвоенной привычке сверх меры загруженного человека, бросил на ходу:
— Вы, мамаша, подождите здесь, коли не к спеху.
Рывками, с подтяжкой всего тела выброшенной, цеплявшейся за перила рукой Жарков поднялся на второй этаж. В зале заседаний стоял тот усиленный жужжащий гул голосов, когда всем хочется сполна выговориться перед наступлением обязательного долгого молчания. Все задвигали стульями и расселись поудобнее. Сам же Жарков притулился неподалеку от входной приоткрытой двери — на случай вынужденного ухода.
Секретарь горкома, взглянув на него, точно бы подзывая взглядом подсесть все-таки ближе, предложил заслушать доклад парторга ЦК партии на заводе «Красный Октябрь», товарища Михеева. Речь должна была пойти о состоянии партийно-политической работы в условиях военного времени среди рабочих и служащих завода. Но, по понятиям Жаркова, этот вопрос имел первостепенное значение вообще для всех предприятий города. Ведь уже минуло четыре месяца с начала войны. Сколько за это время, как подумаешь, ушло на фронт вдохновенных пропагандистов и агитаторов! Какой драгоценный опыт массово-политической работы они унесли с собой! А теперь на их место пришли молодые кадры, которые опыта еще не нажили и сами нуждаются в учебе и помощи. Поэтому Жарков загодя решил: надобно не только «принять к сведению» доклад Михеева, но сделать его отправной точкой для серьезнейшего и разностороннего разговора вообще об агитационной работе в городе и кое-кого крепенько поругать…
Прения после доклада были бурные, тем более что Жарков время от времени подбрасывал зажигательные реплики. В общем, разговор «состоялся». Теперь, пожалуй, можно было подняться к себе в кабинет, где ждали неотложные дела уже сугубо областного масштаба, и Жарков, со сдержанной улыбкой довольства и в то же время с нахмуренным лбом, явно выражавшим его новую озабоченность, вышел из душного зала заседаний.
В кабинете уже горела настольная лампа, окна были тщательно зашторены, на столе вздымалась пухлая папка — все, словом, свидетельствовало о заботливой предусмотрительности помощника. Но какая-то внутренняя неловкость мешала раскрыть папку, точно до знакомства со скопившимися в ней делами требовалось разрешить еще одно — лежащее как бы поверх других. И тут Жаркову вспомнилась старушка: «Бедная, заждалась, наверно!» Он вызвал Мякишева и, глядя в четкий пробор его склоненной головы, попросил спуститься в вестибюль и пригласить в кабинет посетительницу…
Мякишев вернулся один. Но вот что он узнал от дежурного милиционера, перед которым в горьком порыве исповедовалась старушка. Вагонное депо Сталинград-II получило задание изготовить бронеплощадку. Сын старушки, начальник депо, возглавил все работы. Железнодорожники трудились днем и ночью. Как вдруг кончился бензин, и дело застопорилось. Все попытки начальника депо раздобыть горючее оказались тщетными. Тогда он отцепил от проходящего воинского эшелона цистерну. Его тут же судил военный трибунал и приговорил к расстрелу.
— Когда это произошло? — Жарков сжал кулаки и приударил ими по столу.
— Кажется, с неделю назад…
— Соедините меня с прокурором Гнездочкиным, — приказал Жарков. — Да побыстрее, черт побери!
Он не помнил, как телефонная трубка очутилась в его руке; он только слышал бубнящий, тупо бьющий по перепонкам голос прокурора:
— Да, Годенко расстрелян… Час назад… Высшие инстанции утвердили приговор… Нет, ничего нельзя было поделать. Конечно, решение трибунала излишне сурово, но что же делать, Алексей Савельевич?.. Партизанщину и разбой надо пресекать беспощадно, тогда и другим наука будет.
Трубка выскользнула и упала бы на пол, не подхвати ее Мякишев. Но Жарков уже ничего не слышал, не замечал: обвальная тяжесть вдруг рухнула ему на широченные плечи и надломила, подмяла под себя. Эта тяжесть, кажется, вобрала и неизбывное горе матери-старушки, и собственную неискупимую вину перед ней.
«Ишь, на ходу решил дело! — доконал себя Жарков. — Не на ходу ли вообще ты, Алексей Савельевич, стал в судьбы людские вникать?..»
18 октября
«О, эта проклятая бессонница! И этот вечный навязчивый вопрос: как же могло совершиться такое?.. Ведь не прошло и четырех месяцев, а фашисты уже ломятся в Москву, они ворвались в Донбасс, им теперь рукой подать до Ростова… Захвачена вся мощная металлургическая промышленность Украины. Наш „Красный Октябрь“, по сути дела, стал единственным металлургическим заводом на юго-востоке страны. Единственным! Однако ж где гарантия его стабильной работы в будущем?.. Если верить перехваченной директиве Главного командования немецких сухопутных войск, то оно в случае благоприятной погоды считает целесообразным нанести удар и по Сталинграду в самое ближайшее время.