Майор проштрафился, его демобилизовали, без пенсии, без льгот, без учета заслуг.
Майора сегодня же бросила любовница балерина, когда он позвонил ей и искал слов утешения в телефоне — так обезьяна в холодильнике ищет бананы.
Без средств к существованию, без любовницы, без стажа по выслуге лет майор на последнее пьет и закусывает, понимает, что завтра пойдет по помойкам и составит конкуренцию трущобным котам.
Котам лучше — у них хвост трубой, а у майора хвост спереди повиснет от кислой капусты из помоек.
Наружность его покроется пятнами, появится дурной запах изо всех щелей, вежливость исчезнет, потому что в ней пропадет смысл.
Милая простота, за которую майора любил командир полка, провалится в сеть городской канализации, французская откровенность сменится грубой площадной бранью — так гусар меняет жеребца на козу.
Невинность длинных ресниц красавчика отвалится с коростой, возвышенные девочки станут обходить бывшего майора за версту, а он пьяный от палёной водки, будет строить им гримасы, изливать душу бомжихам.
Лёха расчувствовался, болел душой за майора, и уже готов пойти к нему с распростертыми объятиями и словами утешения, но тут дверь, словно пылесосом засосало.
В шалман вплыла, грациозно подняла ногу, перекрутилась вокруг своей оси балерина в дорогой собольей накидке, короткой юбке и туфлях на высоченном каблуке, словно с высоты смотрела на грешную Землю.
— Анатолий! Ты удивил меня, без двух дней подполковник.
Зачем ты в этом неожиданном месте, откровенном, как рана между ног балерона?
К чему все эти… ну как их…
Пойдем, посидим в приличном месте, с людьми, а не с карикатурами на картинах Пикассо.
Я сегодня так танцевала, ах, как я танцевала без разогрева — даже потянула себе низ живота — в Усадьбе посмотришь у меня…
Балерина подняла грузного майора, потащила, словно балерона из БМВ.
Лёха ринулся к столу военного, хотел схватить бутылку с остатками коньяка, но не успел — опередили бородатые парни.
Лёха аккуратно сложил в салфеточки остатки трапезы со своего стола, выпил всё без остатка, вышел из шалмана и долго смотрел на майора и балерину, как они возятся около бордового «Порше», похожего на летающего бегемота.
— Во как!
День рождения, во как
Лёха праздновал свой день рождения в кругу сослуживцев, на заводе, в раздевалке — не так, как балерины празднуют именины богатых любовников.
С утра выпили, закусили: мужики пошли к станкам, а Лёха остался в раздевалке, потому что ему не положено сегодня за станок — вроде и на работе, но и не работает — так начальство поощряло работников, но не распускало их, не давало прогулять.
На столике друзей ожидали: водка, пиво, рыба, лук, картошка, хлеб, консервы — всё, как в лучших домах Китая.
Лёха сидел на скамейке, прислонился спиной к дверце шкафчика и хохотал после вчерашнего и сегодняшнего, а также в ожидании продолжения праздника.
— ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! АХАХАХА!
Гуляю, за свои гуляю, потому что имею право оттого, что приношу пользу Родине.
Господа богатые кутят, а я праздную, и в празднике вся правда рабочего человека, — Лёха отхлебнул «Жигули барное», закашлялся, вытер рот промасляной тряпкой для пола — никто не видит, поэтому можно. — Сегодня начальство ко мне снисходительно, а Степаныч премию выписал, поэтому я пью, и буду пить, доволен собой и обществом — так собака радуется хорошему хозяину и миске с костями.
Вчерашняя женщина, не помню её имени, доконала меня до слез, главное, чтобы я не подхватил от неё дурную болезнь.
С кем пришла баба? Почему я на неё полез без справки из медвытрезвителя?
Что пили? Куда пропали шесть тысяч рублей?
Иногда девка мило трогала меня, но вроде бы я озлоблялся, потому что в голове шумело, а ноги в холоде, как у Дзержинского.
Забуду, не скажу никому о своем позоре, который все видели, но вряд ли кто помнит, словно бомбу атомную у нас в комнате взорвали.
К бабам и водке больше не подойду ни на шаг — ненавистны они мне: баба и водка.
Водка противна пасторальными этикетками.
Почему на этикетках не изображают Сусанну Хорватову в момент купания в реке?
Сусанна Хорватова на закуску? — Лёха замолчал, пил и представлял водку с фотографиями Сусанны Хорватовой в бане.
Сусанна Хорватова приходила в воображение, и даже рашпиль в волосах её не портил.
Лёха думал, как приласкал бы легендарную писательницу, автора множества пособий для женщин «Как купаться голой».
Он бы прикинулся министром-капиталистом, затуманил бы Сусанне Хорватовой голову, сводил в ресторан, потом в баню, и затем на спортивном автомобиле иностранного производства — во Дворец.
Сусанна Хорватова в машине высунула бы язык, дышала на стекло и обещала бы Лёхе сюрприз… разве слесарь под маской министра не достоин сюрприза от женщины с костями и мясом?
Откровенные видения распаляли Лёху, он уже досадовал, что напрасно не взял телефон вчерашней женщины — хотел, но забыл под волной водки и пива.
Что делать, если в раздевалке нет никого, а видения мучают пошлыми картинками.
Настюха не хуже Сусанны Хорватовой, и в бане Настюха пела бы песни, потому что мечтает о карьере грудастой певицы.
Но Настюха — заводская девушка, к ней подход особый, не то, что к балеринам и Сусаннам Хорватовым.
Балерине деньги только покажи, она за тобой побежит, как собачка, даже спляшет на столе.
Балерина — огонь, но нужно огонь поддерживать пачками денег, иначе огонь потухнет или перекинется к другому истопнику.
Настюха тоже побежала бы за деньгами, но могла и в лусало: отберёт деньги и осмеет, как продавца арбузов.
Лёха думал о своей откровенности — нет никакой откровенности, нет выдающихся черт и харизмы миллиардера.
С любопытством он поднял рубаху и глянул на живот, без кубиков пресса, без глянца культуризма — живот, как живот, на него балерина не ляжет, а, если и позарится, то не меньше, чем за тысячу долларов США.
На тысячу долларов США Лёха лучше бы купил тысячу бутылок «Жигули барное».
После тысячи бутылок любая женщина с вокзала покажется Сусанной Хорватовой или примой балериной.
Лёху всегда занимало сочетание слов «прима-балерина», потому что сигареты «Прима» — понятно, а балерина сигарета — неясно, как без света у станка.
Свет в цехе иногда отключали, сверху, ради экономии, и рабочие у станков работали при свете станочной лампы на станине — так швея мотористка в темноте вяжет кольчугу великому князю Игорю.
— Куда спешим? Почем убегаем от работы и бежим к любовницам или в шалман? — Лёха допил бутылку, открыл другую — так юный географ открывает для себя страны Африки. — Пьяный лучше, чем трезвый, потому что трезвый думает о водке, а пьяный о водке не думает, потому что она уже у него в желудке и в стакане.
Нет мыслей о водке у пьяного, как нет мыслей о любви с Сусанной Хорватовой у Сусанны Хорватовой.
Дружба рабочего человека крепка, как эпоксидная смола, и эту дружбу не разрушат даже купальщицы с Сусанной Хорватовой во главе.
Подумаешь — голая баба купается, эка невидаль, марсианская летающая тарелка интереснее ягодиц голой бабы.
Но почему же, когда прилетела тарелка на Красную площадь — почему они все на Красную площадь летят? — большинство зевак фотографировали парад нудисток, а не мертвых инопланетян?
Может быть, среди инопланетян много своих Сусанн Хорватовых, которые написали десятки книг о купании голыми, без чешуи и без панциря в серных озерах, но инопланетян засекретили, а Сусанна Хорватова не скрывает секретов своего тела от мужчин.
Чувствительная девушка, а, если её недобрый человек встретит и ударит топором по спине между лопаток — знатоки называют область между лопаток девушки — кошачье место! — Лёха взглянул на кошку Мурку, Мурка воровала селедку со стола, но воровала с достоинством рабочей кошки.
Лёха засмеялся совпадению кошачьего места на спине женщин с кошкой Муркой.