Пролог
В небольшом провинциальном городе Гайтасе, столице баронства Карди, шумел праздник. Если верить вывешенному на главной площади календарю, день шел будний и рабочий, но люди не обращали на такие формальности внимания — повод для гуляний был слишком весомый. Белый как мел и издерганный гонец в одежде баронских цветов прискакал в управу на спотыкающейся от усталости лошади и привез новость: сегодня на рассвете погиб убийца, насильник, предатель, чернокнижник барон Ралто Карди, последний представитель этого проклятого рода клятвопреступников и мерзавцев.
Пропыленная кавалькада всадников с телом бывшего господина, крайне неудачно упавшего с лошади, еще не успела доехать от городских ворот до замка, а люди уже побросали работу и высыпали на улицу. В жизни баронства должна была начаться новая эпоха, к которой следовало основательно подготовиться.
Каждый вел эту подготовку как мог, но почему-то больше всего людей скопилось в трактире возле замка, «У дядюшки Пеккера».
— Наконец-то нормальная жизнь начнется! — Смахнул набежавшую слезу прямо в пивную кружку лысый тощий мужичок в одежде, казалось, состоящей из одних пегих заплат. — По вечерам из дома можно будет выходить без страха! И купцы к нам снова заезжать станут… — Мечты понесли горожанина дальше, в более практическое русло. — Мастерскую свою открою, дом куплю…
— И откроешь, чего бы теперь не открыть? — Поддакнул молодой конопатый трактирщик (с гордостью принявший от своего отца в наследство родовое прозвание «дядюшка Пеккер», но не ставший от этого ни старше, ни солиднее), подливая в опустевшую посудину еще пива. Он уже получил с утра месячную выручку, поэтому не слишком беспокоился о платежеспособности этого клиента — пускай тоже порадуется человек. — Раз прямых наследников у Карди не осталось, и родни по мужской линии ближе четвертого колена нет, значит баронство королю отойдет, а король наместников с умом назначает. Заботится.
— И детей можно будет без страха из дома выпускать, — мечтательно поддержала разговор незнакомая ткачиха, подперев щеку кулаком и устремив взгляд куда-то поверх ветхих городских крыш. — И не беспокоиться, что этот поганый упырь сварит из них зелье или в жертву какую принесет. Как ни посмотри, а всем в баронстве сегодня радость.
И испуганно подскочила, расплескивая из кружки на стол и юбку остатки легкого яблочного вина. Над Гайтасой прокатился такой низкий вибрирующий вой-вопль, что пламя в трактирном очаге пригнулось, а люди похватались кто за уши, кто за сердце.
— Замковый баньши надрывается, — почти спокойно сказал трактирщик и отхлебнул прямо из кувшина. Руки меленько и противно дрожали, а пиво сразу пошло не в то горло. — Видно, тело до замка довезли, вот он и оплакивает, горюет.
Глава 1
Трактирщик ошибся дважды: во-первых, замкового баньши второй барон Карди извел еще двести пятьдесят лет назад, сразу как стал призраком, во-вторых, плакать он не собирался. Напротив, такого яростного ликования он не испытывал с тех самых пор, как был живым. Наконец-то эта бесконечная история семейного позора, начавшаяся по его, Оввера, вине и недосмотру, завершилась.
Призрак сухощавого мужчины лет тридцати, облаченного в старинный кольчужный доспех, отошел от окна, за которым носились вокруг тела беспутного потомка перепуганные слуги, и направился к лестнице. Надо заглянуть в подвал — вдруг там еще остались живые пленники? Без указаний в ближайшие пару дней о них вряд ли кто-нибудь вспомнит.
Зато именно сейчас можно найти капитана замкового гарнизона и заставить их выпустить: Овверу, при жизни бывшему храбрейшим и искуснейшим из пограничных генералов, не раз защищавшему родное королевство в бою, и в бою погибшему, претила идея мучить людей просто так. И превращать замок, строившийся его отцом, первым бароном Карди, для защиты от набегов кочевников, в смесь пыточной и притона для всякой дряни — тоже.
Через портретную галерею второй барон постарался проскочить побыстрее. Он бы и вовсе ее обошел, да другого пути вниз не было. Самому новому портрету в ней было четыре года, самому старому — почти триста лет, но смотреть было одинаково тяжело на все. А на портрет сына — еще и стыдно. Служба королю отнимала слишком много времени, на воспитание наследника его категорически не хватало… А вот у какой-то неленивой дряни нашлось.
Оввер с трудом заставил себя посмотреть в написанные масляной краской на холсте серые глаза, покрывшиеся за века густой сеточкой кракелюров. Такой хороший мальчик был. В детстве. Пока развлекаться не начал.