— Быстро! Быстро! — поторопила я Агату. — А то вдруг вернется.
Мы трясущимися руками принялись листать журнал.
— А позвольте спросить, чем это вы тут занимаетесь? — раздалось за нашими спинами.
Мы отпрыгнули от журнала, как ошпаренные. Произошло худшее из всего, что могло случиться. В дверях кабинета стоял Ника. Собственной персоной. На круглом его лице блуждала садистская ухмылка.
— Ни-Николай Иванович, — заикаясь, пролепетала Агата. — Мы только хотели оценки посмотреть.
— Какие еще оценки? — нахмурился Ника.
— За последнюю контрольную, — нашлась я. — По физике. — Ника как раз на прошлой неделе устроил нам контрольную.
— Я еще их в журнале не проставил, — хмуро изрек завуч. Какой же он все-таки противный.
— Ой, Николай Иванович, а что вы мне поставили? — с мольбой поглядела на него я. — Скажите, пожалуйста. Мне очень интересно.
Я даже не соврала. Оценка за контрольную меня и впрямь интересовала.
— Об этом, Адаскина, узнаешь на следующем уроке. Раньше времени сообщать не положено.
«Интересно, кем не положено и куда не положено? — тут же подумала я. — Наверняка просто наши контрольные еще не проверил. Вот и не знает, что сказать».
— А где Екатерина Максимовна? — осведомился Ника.
— Вышла куда-то, — пожала плечами я, —а мы дежурные.
— Вот и дежурьте по классу, вместо того чтобы проявлять ненужную инициативу, — нудным голосом произнес Ника.
Подойдя к столу, он взял под мышку журнал и потыкал в него указательным пальцем:
— Екатерине Максимовне передайте: это будет лежать в учительской. Пусть зайдет, мы с ней побеседуем.
И он с важным видом покинул класс. У меня от обиды на глаза навернулись слезы. А ведь вроде сначала так хорошо все шло.
— Агата, я даже не успела разглядеть, есть там его телефон или нет?
— Нету, — откликнулась она. — Там последним записаны адрес и телефон Ирки Яблоковой.
— Значит, Предводительница еще не записала, — совсем расстроилась я.
— Да ладно тебе. На днях запишет, — ободряюще улыбнулась Агата. — Через день-другой снова в журнал залезем. Главное, от Ники удалось бескровно отделаться.
— Бескровно? — воскликнула я. — Неужели не понимаешь? Мы больше никогда, наверное, в этот журнал заглянуть не сможем. Ника сейчас знаешь какой скандал Екатерине Максимовне закатит. И другим учителям для профилактики тоже. Потому что нарушили его распоряжение. А он этого не выносит. Теперь ни один из преподавателей ни на минуту не расстанется с журналом. Даже в туалет с собой таскать будут.
— Зойка, не нагнетай, — отвечала Агата. — Во-первых, может, все-таки нам повезет, и мы еще раз заглянем в журнал. Тем более ведь пока телефона там все равно нет. А потом, если выждать недельки две-три, этот телефон уже наверняка будет у половины класса. Тогда мы с тобой его выясним безо всякого риска.
— Недельки две-три? — переспросила я. — Агата, ты думаешь, что говоришь? Да я столько времени просто не выдержу.
— Выдержишь, куда ты денешься! — возразила она.
Тоже мне, близкая подруга! Никакого сочувствия!
А тут еще вернулась Екатерина Максимовна:
— Девочки, что же вы доску не вытерли!
— А нам Николай Иванович помешал, — объяснила я и добавила: — Он журнал унес.
— Зачем унес? — изумилась Екатерина Максимовна.
— Николай Иванович просил вам передать, что будет с вами на эту тему беседовать, — ответила я.
— Бред какой-то, — пожала плечами информатичка. — Когда, интересно, он со мной беседовать собирается? И вообще мне журнал нужен. Ладно. Попробую найти Николая Ивановича. А вы, девочки, все-таки доску протрите.
Она ушла.
— Мне ее жалко, — сказала Агата и подставила под кран губку.
«Вот так, — подумала я. — Екатерину ей жалко, а меня нет».
— Как ей сейчас от Ники влетит. — Она начала протирать доску.
— Ей влетит! — воскликнула я. — Лучше подумай, как после нам от нее влетит. Ника ведь не скроет, что засек нас с тобой над журналом.
— Ой! — разом скисла Агата. — А действительно.
— Куда уж действительней, — кивнула я. Настроение у меня делалось хуже и хуже. Ну прямо отвратительный сегодня день! Все наперекосяк.
— Давай доску как следует вытрем, — вновь смочила губку под краном Агата.
— Да хоть все стены теперь протри, — горестно усмехнулась я и пошла поливать цветы, в изобилии стоявшие на подоконниках. И дежурить мы вызвались совершенно зря. Я вот сейчас с цветами вожусь, а освободившаяся Мити́чкина, может, как раз в это время с Артуром треплется.
Мне сделалось совсем скверно. И тут как раз возвратилась Екатерина Максимовна. Лицо у нее было мрачнее тучи.