Капитализм всё глубже проникает во все аспекты наших жизней, и здоровье человека всё в большей степени определяется распределением капитала, а не оплатой счетов за лечение. Всего несколько поколений назад вся еда на планете была органической, а теперь это ещё одно рыночное свойство, причём очень дорогое. Кооперативы по выращиванию здоровой пищи в богатых пригородах предлагают новейшие удобрения для сельского хозяйства, в то время как в других районах нет даже продуктовых лавок: раз в неделю приезжает автолавка, и всё. Это в точности отражает организацию производственного процесса, при котором рабочие–мигранты подвергаются вредному воздействию химикатов в сельском хозяйстве, пока их начальники поправляют здоровье в ортопедических креслах.
И пока врачи не будут обладать возможностью лечить общественные и экономические причины болезней, они — при всех добрых намерениях многих из них — могут пытаться излечить лишь индивидуальные патологии. В обществе потребления это обычно означает выписывание рекомендаций на приобретение каких-то товаров. Взаимоотношения между врачом и пациентом становятся практически случайными событиями в медицинской профессии в целом по сравнению с тем, что происходит в лабораториях. Фармакологические компании определяют, что будет изучаться, как применяться и кто получит доступ к результатам исследований. Получается, что врачи — немногим большее, чем провизоры с высшим образованием.
Это лишь укрепляет в людях потребительское отношение к экономике и «нажми на кнопку — получишь результат» взгляд на собственные тела. В некоторых слоях общества может сложиться впечатление, что практически все сидят на каких-то таблетках: список различных заболеваний среди среднего класса, которые можно лечить безрецептурными препаратами, продолжает расти, в то время как болезни, разъедающие низшие классы, остаются без внимания. Какими бы ни были последствия индивидуального потребления медицинских препаратов (положительными или нет), они все играют свою социальную роль: нормализацию отношений «производитель–потребитель» и привыкание к процессам отчуждения, на которых этот социум основан.
В соответствии с логикой чистого капитализма, исключённые должны иметь доступ к медицинским услугам только тогда, когда становится необходимым их умиротворение, а эксплуатируемые должны получать помощь только такого рода, которая максимизирует их потребление и производство. США опасно приблизились к воплощению этой концепции (на радость всем страховым компаниям). Европейские правительства наперегонки доламывают структуры социальной поддержки населения. В тюрьмах и психиатрических лечебницах над заключёнными проводится «принудительная терапия». В основном как предлог для вторжения в личное пространство и принуждение к сотрудничеству. А в это время Риталин, Прозак, Ксанакс и литий выполняют те же функции, что и кофеин, и энергетические напитки: они — смазка в экономическом механизме. И нет особых различий между этими двумя аспектами: оба — способ держать народы в узде, чтобы они не взбунтовались против дисфункционального общества.
— Как вы думаете, он выкарабкается?
— Не знаю, а насколько он дорог?
— Что у него было?
— Десять тысяч долларов.
— Нет, я имею в виду, что у него было, чтобы ему была необходима операция?
— Десять тысяч долларов.
Идентификация
«Личность, лишённая смысла жизни, хватается за спасительную соломинку в виде самоидентификации с теми самыми процессами, которые воруют осмысленность её существования. Он(а) становится Мы. Эксплуатируемые идентифицируют себя с эксплуататорами. И вот уже их власть становится Нашей властью: властью союза рабочих с боссами, известного как Развитая Нация».
Мы не идентифицируем себя с собственными жизнями, из которых исчезло столь многое. Эти жизни не могут быть нашими. Мы перемещаем свои ожидания, надежды, чувство собственного достоинства на суррогатов — представителей, которые (странное совпадение!) правят нами и получают прибыль за наш счёт.
Зритель ассоциирует себя с главным героем фильма, читатель — с героем книги, гражданин в кабинке для голосования — с политическим кандидатом, покупательница в магазине — с моделью из рекламы. Спортивные болельщики переживают триумф через посредство своей любимой команды; религиозные люди чувствуют абсолютную мощь и благодать через причастие к своему богу. Никто живёт чужими жизнями знаменитостей со смешанными чувствами восхищения и презрения. Моя полы под музыку радиоприёмника после закрытия магазинчика, уборщица поёт в унисон с поп–звездой о том, как много денег они зарабатывают.