Активисты, состоящие в хорошо финансируемых группах, с презрением и недоумением взирают на революционеров без гроша за душой. Почему они отказываются сотрудничать? Как они надеются достичь успеха, если отказываются идти на компромиссы? Святой Сталин, какие они непрактичные! Разве они не знают, что достаточно просто руку протянуть, чтобы получить грант? Получить деньги? Достаточно просто правильно себя вести.
Возможно, некоторые из подобных активистов полагают, что они поступают очень хитроумно, наёбывая фонды и перенаправляя либеральные деньги на повстанческую деятельность. Может быть они действительно доки. Но не всегда так уж очевидно, кто кого имеет. Активисты, имеющие дело с грантами, обычно неопытны так же как и наивны и исполнены революционных страстей. А вот те, кто выдаёт гранты — всегда профессионалы в своём деле, на их стороне — память многих поколений институционализированного протеста. Ошибочно полагать, будто грантодатели сами не знают, что делают.
Даже наиболее радикальные группы могут играть на пользу экономике. Например, обеспечивая приток бесплатной рабочей силы. Добровольцы с радостью исправляют худшие последствия капитализма такие как голодающие бездомные и загрязнённая окружающая среда. Подобная деятельность по сути изолирует радикалов, заставляя с высоты благодетелей относиться к другим как к жертвам, а не как к потенциальным товарищам по борьбе. Смещение внимания с изменения общества на оказание общественно–полезных услуг означает, что можно потратить всю жизнь на попытку излечить симптом болезни, так никогда и не приблизившись к пониманию её причин. Подобная деятельность не делает мир лучше, но зато обеспечивает систему бесплатной рабочей силой. По мере того как капиталистические кризисы открывают новые рынки и бизнес–модели, возникают нездоровые симбиотические отношения. Например, климатические изменения по сути обеспечивают работой и деньгами экологически–ориентированные НПО.
Даже те, кто решает посвятить всю свою жизнь борьбе, рискуют в конце концов оказаться в лоне реформистской организации. послужив делу кооптации, вылавливая своих бывших товарищей из радикальных кругов и перенаправляя их на безвредную для капитализма деятельность. Прогрессивные НПО предлагают работу для эффективных общественников. А кому из нас не нужна работа? Особенно этичная? И всё же, активист или активистка, решившие сделать карьеру в бизнесе спасения планеты, будут вынуждены ограничивать себя. Все их личные задумки и проекты придётся воплощать в свободное от работы время. Направляя большую часть своего времени и энергии в оплачиваемую работу, они рано или поздно сами поверят, что работа — более эффективное средство достижения целей.
Разговоры о тренингах «лидерских качеств» на самом деле означают отделение эффективных организаторов протестов от их товарищей и обучение их тому, как достигать реалистичных целей — то есть, как принять логику капиталистической реальности. Как только вы начинаете воспринимать себя как лидера, вы смотрите на элиту других групп, как на законных представителей — и вот уже кооператив собственников жилья получает право говорить от лица всех жителей квартала, а болтун с трибуны (с мегафоном, перед микрофоном) становится спикером общественного движения. Сети лидеров могут создавать огромные коалиции, в которые будут вовлечены только обличённые властью активисты. Это не что иное, как накопление политического капитала.
По мере того как новые лидеры чувствуют «прилив власти», они подсознательно применяют свой опыт получения влияния в сообществе как модель, которая должна работать для всех: социальная мобильность вместо искоренения социального неравенства как такового. Но пирамида социального активизма ничем не отличается от любой другой пирамиды: места на её вершине всё равно на всех не хватит.