И вот в нашей среде появляются те же иерархические отношения, против которых мы боремся вовне. Часто они навязываются теми же людьми, которые громче и складнее других говорят с трибун и сайтов о сопротивлении, кто, кажется лучше всего подходит для очередной речи на митинге. Иногда эти лидеры прибегают к риторике о необходимости единого сопротивления угнетению («юнити»), чтобы заглушить критику и парализовать настоящие группы сопротивления. Иногда они прикрываются именами и памятью наших погибших товарищей и претендуют на то, что действуют от их имени и в память о них. Всё, что угрожает капитализму, угрожает и их позициям лидеров в нашем движении.
В свете вышеизложенного становится понятно, что недостаточно просто стремиться к тому, чтобы организация или кампания протеста перераспределяли власть вниз по пирамиде, ибо даже подобная деятельность может идти на пользу системе. Вопрос должен стоять о том, способствует ли организация или кампания протеста разрушению поддерживающих пирамиду структур. Реформизм может быть как шагом в этом направлении, так и простым способом положить конец всякой революции.
Культура и субкультура
Культура в широком смысле этого слова, как система ценностей, практик, идей и идеологий имеет решающее влияние на характер общественной жизни. С самого момента рождения, она формирует нас, а мы, в свою очередь, начинаем влиять на неё. Всё наше общество переделано в соответствии с запросами капиталистической экономики, но всё ещё несёт на себе отпечаток иного мышления. Культура вовсе не статична- поскольку она постоянно воспроизводится и открывается заново, каждое новое поколение имеет шанс вырваться из её оков и порвать с традициями.
Кажется, что капитализм воспроизводит себя независимо от культуры, создаётся впечатление, будто он не нуждается в идеологической поддержке людей, покуда они вынуждены участвовать в рыночных отношениях, чтобы выжить. Но выбор есть всегда. Миллионы людей из так называемого Нового Света и многих прочих уголков планеты решили бороться и умереть вместо того, чтобы выживать в условиях рыночной экономики. Следовательно, «материальные ценности», лежащие в основе нынешней экономики, по–прежнему производятся обществом, так же как подчинение, необходимое для сохранения капитализма, порождается современной культурой.
Поэтому сопротивление капитализму происходит не только на экономическом, но и на культурном уровне — оно подразумевает смену системы ценностей и переход к новому типу межличностных отношений. Те, кто отвергает эксплуатацию и угнетение, волей–неволей кажутся обывателям иными в культурном плане. Это может проявляться как внешнее отличие: индейцы, борющиеся за возможность жить так же, как жили их предки. Или же это может проявляться в рамках капиталистического общества в виде контркультуры. И в то же время, культура может казаться «иной», даже оппозиционной, но на самом деле не представлять никакой угрозы капитализму.
Колонизация уничтожила или унифицировала огромное количество сообществ, уничтожив большую часть исконных альтернатив капитализму. Недавно колонизированные народы превращались в рабочую силу, а капиталисты использовали культурные различия в своих интересах, разделяя рабочий класс, чтобы помешать угнетённым объединиться и сообща выступить против угнетателей. И всё же иногда даже культуры, колонизированные много веков назад, хранят глубоко внутри искры непокорности. Культурные меньшинства зачастую оказываются самой благодатной почвой для прорастания семян восстания: наиболее радикальной частью рабочего движения США начала века были именно представители сообществ иммигрантов. Миф о США как о рае для иммигрантов — месте, куда можно приехать и смешаться с другими изгоями, чтобы воплотить мечту о счастливой жизни, был призван заменить собой все эти потенциально революционные культуры и положить начало культуре массовой.
Но и массовая культура может представлять опасность. Едва компромиссы по зарплате, предложенные Генри Фордом, стабилизировали положение на профсоюзном фронте, антикапиталистическое сопротивление переместилось в область потребления. Массовая культура создала возможности для саботажа путём массового отказа. Широкие массы людей, объединённые культурой потребления, взбунтовались против конформности и отчуждения. В начале своей книги «Сделай Это!» контркультурный идол Джерри Рубин так говорит о роли этого феномена в проявлении бунтарских настроений 1960: «С вертящейся задницы Элвиса сорвалась звезда, давно предсказанный разозлённый отпрыск общества потребления- Новые Левые». Поколение, начавшее с бунта против родителей, подавлявших его сексуальность, закончило полномасштабными уличными бунтами. Капиталисты отреагировали тем, что сделали эти требования индивидуальности и разнообразия частью рынка. По времени это совпало с переходом от однообразного массового производства в сторону более разнообразных потребительских товаров и идентичностей. И вот, вместо массовой культуры миру было явлено постоянно растущее множество субкультур. Это может показаться возвратом в эпоху разнообразия, предшествовавшую появлению массовой культуры, но есть одно важное отличие: этнические различия предшествовали капитализму, субкультурные же производятся и распространяются посредством рынка даже когда субкультура отрицает его ценности. И, подобно массовой культуре, субкультуры породили новые общие ориентиры, воспроизводящие то же самую культурное и общественное разделение.