- Помоги мне, - кажется, я это пролепетал.
Орган разрывал мою голову. Желудок наполнился нефтью, которая быстро подступала к горлу.
- Помоги…
Я захлебнулся. Все растворилось в омуте. Я провалился в темноту. Купол, свечи, обломки – все исчезло.
* * *
- Эй, мужик. Проснись!
Кто-то истерично тряс меня за плечо. Я вскочил с кресла и стукнулся головой обо что-то твердое. В глазах все поплыло, я плюхнулся обратно.
- Ты чего? – прыснула Лин, сидящая рядом у окна, - я говорю, тебе брать еду?
Она перевела взгляд мне за спину, и я обернулся. Худощавая женщина с подведенными желтоватой помадой губами неодобрительно уставилась на меня. На голове красовался комок из седых волос, сцепленные крабом со стертыми рисунками. В костлявой ладони она держала смятый сэндвич и протягивала мне. Я послушно принял его. Лин попросила воду и передала деньги. Женщина поковыляла дальше, словно ее телом управлял кукловод.
Я распаковал бутерброд, но, увидев вытекающий светло-зеленый соус и торчащий листик салата, замотал в бумагу обратно. Живот свело от голода, но в то же время, если я возьму хоть маленький кусочек в рот, мне стошнит себе на колени.
Автобус подскочил на кочке. Я осмотрел салон, пытаясь воспроизвести события нескольких часов назад. Мы дошли до остановки, дождались автобуса и сейчас на пути в другую страну.
- Ты так громко храпишь, - заметила Лин, закрывая бутылку из-под воды, - весь салон оборачивался.
Я ничего не ответил. В салоне пахло жженым пластиком, аж голова стала противно гудеть.
- Долго мы едем? – спросил я.
- Часа три. Мы останавливались один раз, скоро будет еще остановка. Я наконец-то схожу в туалет.
Автобус несся мимо бесконечной вереницы сосен, изредка мелькающих домов и полей. Проезжали по мосту через бурлящую реку с байдарочниками. Грязные автомобили проносились мимо, обгоняя наше маленькое судно.
- Как мы прошли через пограничников? – я растирал морщину между бровями.
- Нормально. Спросили, зачем мы едем, где работаем, кто нас там ждет. Придрались к нашему внешнему виду, но я сказала, что мы хиппи.
- Хиппи? Я не похож на хиппи.
- Да, потому что даже хиппи выглядят лучше. Мы хиппи-аскетики: отказываемся от мирских благ, в том числе от хорошей одежды. Они, конечно, подумали, что никакие мы не хиппи, а чокнутые, но все равно пропустили.
- Спасибо им за это.
- Я нашла журналы. У тебя тоже есть, - Лин ткнула пальцем в яркие книжки, запихнутые в сетку передо мной, - звездные сплетни, кроссворды, рецепты, чтобы спасти печень, мозг, селезенку и другие твои органы. Кто вообще это пишет? Нам явно хотят промыть мозги.
- Так не читай.
- Не могу. Оно уже присосалось к моему мозгу и ест его.
Я закатил глаза, но журнал все-таки достал. Открыл на случайной странице и стал читать про приближающийся конец света. Справа от колонки была фотка какой-то женщины в медицинском халате, а внизу – картинка какой-то микстуры.
- Когда перееду к отцу, устроюсь в такую редакцию и буду писать о том, как выводить паразитов из желудка.
- Это глупо. И это обман.
- А, то есть им можно обманывать, а мне нельзя?
- А ты как все?
- А с каких пор ты стал праведником?
- Почему?
- Строишь из себя святошу. Напомню, что ты пашешь на заводе, как и девяносто процентов населения. То есть, почти, как все.
- Заткнись.
- А я ничего такого не сказала.
- Просто заткнись, - процедил я, закрывая журнал и запихивая его обратно в сетку. В моих жестких руках он помялся по углам.
- Ладно. Я вообще буду молчать, - Лин повторила мой жест, убрав журнал обратно.
- Вот и молчи. Хватит уже людям на мозги капать.
Лин не отвечала. Она смотрела прямо в окно, но не на осенний пейзаж, а куда-то в пространство.
- Ты вот начнешь чушь какую-то нести и уже не остановить тебя. Тебе скажешь что-нибудь – сразу втык воспринимаешь и оскорблять начинаешь. Хватит. Достала.
- Ну так вали, - обернулась Лин.
Автобус резко вывернул вправо. Мы выезжали в сторону заправочной станции, в салоне все задвигалось, зашумело. Мое правое колено дергалось, я готов был рвануть из этого автобуса, как только он остановится и откроет мне двери.
- Все, мы перешли через границу. Можешь валить, если тебе уже не терпеться.
Автобус подъезжал к тротуару. Еще чуть-чуть. Давай же, катить, старая посудина, быстрее.
- Я никого не заставляла таскаться со мной и трястись в автобусе. Мог бы послать меня куда подальше в ту ночь и дело с концом. И не надо обвинять меня в том, что я не делаю. Паршивое настроение – заткнись и спи, что и делал всю поездку.