- Ты, чертов окурок! – меня кто-то слабо дернул за плечо. Она уже второй раз вытаскивает меня из волшебной страны. Эгоистка.
- Ты просила, чтобы я ушел.
- Я сказала, чтобы ты подождал меня у прилавка!! - ее безумные глаза с ненавистью уставились на меня. Она не сможет меня поджечь своими зрачками, потому что мы стоим под дождем. Как только в моей голове мелькнула эта дурацкая мысль, я истерично прыснул. Лин сразу отпустила мою руку и сморщила рот.
- Фу, ну ты и урод.
Она ушла вперед, а я медленно плелся за ней, ощущая каждую капельку на лице.
Люди стали из-за пазухи доставать зонтики. Россыпь гномов вывалило на улицу. Их ботинки шлепали по лужам. Мы дошли до ближайшего подъезда с перевернутым мусорным баком и сели на ступеньки у двери. Лин вся скукожилась, зарывалась в свой ватник, как пингвинёнок в пух матери. Я сел на другом конце лесенки.
- Что ты собираешься делать в другой стране? – прямо спросил я.
- Жить.
- Там никого, кроме твоего отца за решеткой, нет. Ты будешь там одна.
- Нет. Я буду навещать отца.
- И сколько ты собираешься гонять к нему в тюрьму? Какой у него срок?
- Какая разница?
- Какой срок, я говорю. Иначе мы никуда не пойдем, - я подтянул колени к себе. Потянуло унылым ледяным ветром. Звонкий дождь превратился в противную морось, хлеставшую по щекам.
- Я не знаю. Его забрали три года назад.
Мне ничего не оставалось, кроме как достать сигарету и закурить. Густой дым согревал легкие, мурашки россыпью пробежались по коже.
- У тебя хотя бы план есть? Что ты там делать будешь? Работать?
Она молчала. И что она молчит? Потому что в башке пусто. Сбежать из страны – это мы можем, а подумать, на что там жить, - это уже не под нашей ответственностью. Я затянул подольше. Дождь не прекращался, заливая улицы водой. Я поймал глазами перебегающую через дорогу кошку. Она сгорбилась, рывками передвигалась, почти волоча морду по асфальту. Резко воспрянула, услышав гул подъезжающего грузовика, и ускорилась. Кошка завильнула в ближайшие кусты. Я глянул на Лин. Черные волосы липли ко лбу, на щеках остались дождевые капли. Она смотрела перед собой, вытянув челюсть вперед. Ее зубы часто постукивали.
- Надо найти теплое место.
- Незачем. Тут недалеко контора моего знакомого. Нам нужно зайти за поддельными документами. Сейчас, только дождь переждем.
Живот тоскливо загудел. Пиво лишь усилило голод.
- Тогда нужно зайти поесть.
- Не нужно. Мой знакомый нас накормит.
- Точно?
- Да, не сомневайся.
Но мои сомнения уже бурлили в голове. У такого человека, как Лин, как раз не может быть «друзей». Хотя побитые жизнью должны держаться вместе.
Мы посидели еще под крышей, пока круги на лужах не стали исчезать. Я докурил сигарету и бросил окурок в мокрую траву.
Мы шли молча. Я считал количество шагов, проделанных от подъезда, а о чем думала Лин – я не знаю. Ее лицо выражало полное равнодушие вперемешку с усталостью. Надеюсь, она жалеет обо всем, что сейчас делает. Хочу, чтобы она покраснела от стыда и сказала, что желает вернуться в интернат. Что она якобы ошиблась, впала в безрассудство. Что все это глупости, и нужно, чтобы все вернулось на круги своя.
И я вновь заживу своей скучной жизнью, пропивая остатки своих дней. Как будто ничего и не было. Этого «приключения» не существовало, как и самой Лин. Все вновь закрутится вокруг банки с пивом и запчастями на заводе. Я сбился со счета шагов. Цифры стали мешаться в голове, как яичная масса в блендере. Голова сейчас лопнет.
Мы завернули в район «цветных домов». Их так назвали, потому что здания здесь никак не были похожи друг на друга: все разных размеров, форм, а главное – цветов. Этакая художественная солянка, которая выделялась на фоне всего города. Я часто проезжал этот район на автобусе, когда ехал на работу или с нее. С утра этот район напоминал игрушечный городок: такой пластиковый и пустой. По вечерам же он был похож на средневековую арену: горят огни, в то время, как весь город уже спит, проходят фестивали и праздники, где дети глотают конфеты пачками, а взрослые разевают свои рты от смеха шире, чем где-либо еще. Настоящий шабаш человеческого безумия и ненасытности.
Странно только, что знакомый Лин живет там. Надеюсь, этот человек не такой же пустой и пластиковый, как дом, в котором он живет.
Люди с нескрываемым любопытством пялились на нас. Конечно, мы же не были одеты в шелковые костюмы или атласные платье. На мне не было пурпурного галстука, стягивающего шею до посинения, на Лин – шляпы с бес толку болтающимися лентами сбоку. Мы были нормальными, хоть и далеко не опрятными.