Вольк вернулся с поверхности после своего последнего наземного боя на склонах горы. Окопная грязь, забившаяся в царапины на его броне, выглядела неуместно в этом стерильном окружении. Лишь один раз прежде он бывал в стратегиуме Железной Крови. Тогда, как и сейчас, он был потрясен тишиной. Другие, кто видел его легион в качестве разрушителей крепостей и слышал Железо в их имени как рев пушек, удивились бы спокойствию этого места.
Помещение было круглым, его пол был разделен на ярусы, так что ряды панелей управления поднимались из открытого пространства в центре к куполу из голого металла. Сотни сервиторов сидели за пультами, опутанные трубками и проводами; их кожа стала серой за годы, проведенные в вечном полумраке. Сервы в черной униформе бесшумно скользили между ними. То тут, то там техножрецы в белых мантиях склонялись над контрольными панелями, с негромким пощелкиванием металлических рук нажимая на клавиши и поворачивая ручки регулировки. Все они выполняли свои задачи, не произнося ни единого лишнего слова. Стратегиум был погребен глубоко в недрах «Железной крови», и ведущие к нему коридоры охранялись пулеметными турелями и манипулами кибернетика.
На других кораблях центр командования располагался бы на мостике. Там звездный свет падал бы через огромные обзорные окна, но не на «Железной Крови». Еще задолго до первых столкновений этой войны Пертурабо держал внутренность корабля полностью закрытой от вида космоса снаружи. Частичтно из чистой практичности: иллюминаторы создавали уязвимые точки на корпусе и не давали никаких преимуществ в битве. К тому же, их отсутствие позволяло сфокусировать разум. Все, что тебе нужно видеть — прямо перед тобой, и пусть ничто не отвлекает тебя. Последней же причиной, как подозревал Вольк, стал урок, извлеченный из осадного искусства и повторенный за последнее десятилетие в сражениях с воинами, обладавшими теми же исходными способностями, что и Четвертый легион, — типичный мостик, расположенный высоко на корпусе корабля, оказывался слишком легкой мишенью.
— Все элементы на своих местах, — сказал Пертурабо, его голос был тихим, но слышен по всему залу. — Начинайте первую фазу.
— Повинуемся, — отозвались сервы. Гул систем управления слился с бормотанием экипажа, передававшего приказы. Вибрация корабля басовой нотой поднималась из–под пола, отдаваясь в ногах Волька. Он попытался прочитать и осмыслить данные, бегущие перед Пертурабо, но вскоре был вынужден признать поражение. Их было попросту слишком много. Он занимал достаточно высокий пост в иерархии легиона и прошел множество уровней ментальной подготовки, позволяющей его разуму функционировать на таких уровнях тактической сложности, которые свели бы с ума большинство смертных. Но это было подобно попытке напиться из водопада. Он мог считать общие показатели и получить смутные впечатления о реальности за пределами корабля, но не более того.
Аргонис снял шлем и пристегнул его к поясу. Мерцающий свет экранов отразился в его глазах. Вольк видел, что эмиссар собирается заговорить.
— Ты хочешь увидеть, к чему привел приказ Магистра войны. — Пертурабо повернул голову, чтобы посмотреть на Аргониса. Его пергаментно–бледная кожа туго обтягивала череп. Скрытые поршни брони с шипением сокращались, будто мышцы.
Аргонис кивнул.
Пертурабо шевельнул рукой. Появился конус света. Проекции Крейда и его системы светилась зеленым. Спираль кораблей тянулась от северного полюса планеты, каждый из которых также был отмечен зеленым.
Вражеский флот держался поодаль, выжидая и наблюдая за тем, что делал Повелитель Железа. Данные сенсоров окружали каждый из чужих кораблей. В основном это были военные суда среднего тоннажа, с человеческим экипажем. Два из них были левиафанами космоса. «Акрезас» и «Рожденный Туманностью» были боевыми барками династии Кассини, изгнанных лордов юпитерианских пустотных кланов, которые вернулись с дальних границ галактики. За ними висел зазубренный осколок: одинокий крейсер Легионов Астартес. «Консул Вечности» блестел бронзовой броней, и на его носу красовался символ Ультрамаринов, сжатый в когтях серебряного сокола. Это была внушительная сила — недостаточная для блокады планеты, но более чем пригодная для того, чтобы оспорить ее. Вольк всмотрелся в изображение, переводя взгляд с одного скопления противника на другое, изучая их расположение. Аргонис высказал его мысли вслух.