— Оставляю вас. Скоро вам принесут две ванны и много вёдер воды. Наслаждайтесь моим гостеприимством. — Его слащавая улыбка и бегающий взгляд раздражали Касия, и как только тот вышел, набросился на девушку.
— Зачем ты сняла чадру? Теперь этот бешеный «годжак» кончает от вожделения.
Она распахнула глаза.
— А как бы я ела?
Он не знал что ответить, так как в чадре и правда, есть было бы очень неудобно. Завалился на постель спиной, раскинул руки и вытянул ноги.
— Раздень меня.
Девушка помедлила. «Что? Я — валийская принцесса должна раздевать его?» — пронеслось, как вихрь, в голове. Касий приподнял голову и свёл брови.
— Это что за неповиновение? Ты — моя рабыня!
— Я — прежде всего валийская принцесса!
Его взгляд потемнел как небо перед бурей.
— Иди сюда… — голос приобрёл сталь.
— Нет. Я буду услаждать тебя в Воксаилии, и то без души. А раздевать и одевать должны служанки.
— Здесь нет моих служанок, и этим будешь заниматься ты. А если ослушаешься, будешь наказана. Так как наказывают только непокорных красивых рабынь.
— Да? — её глаза тоже потемнели. — И как же у вас наказывают таких как я?
— Таких, как ты, ещё не было — не одной. Других же красавиц били лёгкой плёткой, а после отец их насиловал. — Он встал. Аланда напряглась. Касий пошёл к ней. Она попятилась. — Мало того, что разденешь, так ещё и поможешь мне вымыться.
— Нет.
Однако он уже был возле неё, сгреб и отнёс на постель. Девушка брыкалась.
— Что ты хочешь? Ты же не будешь меня здесь насиловать!
— Нет. Насиловать не буду и бить тоже, но наказание ты получишь: в данной ситуации, пока мы ещё не познали друг друга, оно будет для тебя унизительным.
Аланда не понимала, что он хочет сделать и закричала. В этот момент в двери постучались.
— Вносите! — крикнул Касий, понимая, что это слуги Морахаста принесли ванны и воду. Так и произошло. Они, молча всё внесли, не поднимая головы. Он сидел на девушке и крепко держал одной рукой ей руки надо головой, а второй — раздевал. Лёгкое одеяние ценных наложниц, что выдали гораны в караване, любой мужчина легко мог снять и одной рукой: лиф, украшенный золотом и юбка с набедренным поясом. Под ней ничего не было, и через минуту она предстала перед ним обнажённой. Слуги уже вышли и плотно закрыли за собой дверь.
— Отпусти! Что ты делаешь? — её крик утонул в его смехе.
— Злобный детёныш годжака. — Он развёл ногой ей ноги и уставился в розовую плоть, специально разглядывая, чтобы она почувствовала стыд.
— Ты и здесь прекрасна! Какие нежные складочки так и тянет потрогать. А заветный вход уже зовёт меня.
Аланда покрылась краской смущения с ног до головы.
— Не надо…
Его сильные ноги держали её бёдра раскрытыми, правая рука легла на лобок и слегка сдавила. А дальше для неё началось что — то невероятное: похотливое безумие. Проворные пальцы мужчины что — то там быстро тёрли, ускоряясь и прижимая нежную плоть. Глаза горели каким — то хищным огнём. Она растворилась в этом взгляде, пожирающем её душу. Горячие и нежные пальцы не прекращали дьявольского темпа. Ей внезапно захотелось подтянуться к ним ближе. Они прошлись несколько раз по трепещущим лепесткам с нажимом на вход и вернулись обратно, продолжив трение. Вскоре девушка, уже глубоко дыша, закрыла глаза и невольно стала подмахивать бёдрами. Стыд куда — то испарился. Сознание отделилось от тела. Она вскрикнула, и ощутила как что — то горячее, выплеснулось из неё. Это было так приятно, что с губ сорвалось:
— Да…
— Что да? Мой драгоценный ценаритек. Ты уже готова к большему? — Его голос на удивление не сел и не охрип от возбуждения. Аланда открыла глаза. Во взгляде аравийца читалась насмешка.
— Нет! Но… что это было?
— Ты взорвалась любовным соком и увлажнила мои пальцы. — Поднёс их к ноздрям. — И… невероятно пахнешь. Мой член скоро разорвёт штаны. Тебе придётся, когда будешь мыть меня, поласкать его. Вот тут она снова покрылась краской смущения. Он рассмеялся. — Ты лежишь вся раскрытая передо мной, влажная и желанная, и всё ещё краснеешь?
— Отпусти… — Взмолилась.
— Теперь ты понимаешь, что своим неповиновением сделала? Я не хотел до Воксаилия так к тебе прикасаться. Так что сейчас мне очень тяжело. И если ты не приласкаешь меня, мне станет ещё хуже. — Встал, разделся и, переступив ванну, до краёв набранную горячей водой, улёгся. — Иди, сюда. Возьми мочалку и намыль мне грудь, руки, ноги.